сотрудники, тишина в коридорах, высокие оклады и редкие премиальные.
Да что там, сам Институт создавался с одной целью – неужели непонятно? Его работа не синекура какая-то, опасность существовала на самом деле. Беспечный Коленька подобрался слишком близко к змеиному логову – и попался. Ради его памяти и ради всеобщего блага Маэстро должен раз и навсегда уничтожить рассадник заразы.
Он посмотрел на кульман и тяжело поднялся из-за стола. Восемь часов – детское время, еще рано бить баклуши в одинокой, полупустой квартире. Здесь – его крепость, его дом, его линия обороны перед нависшей угрозой, которую никто не хотел признавать.
Но Маэстро знал, как устранить ее раз и навсегда.
Глава 4. Охотничий замок
Набитый хламом аквариум да пара чучел в углу – все, что осталось от Музея живой природы, занимавшего Охотничий замок после революции. На стенах кабинета, соединенного с архивом коротким узким коридором, когда-то висели маски животных, водившихся в окрестных лесах, старинный шкаф красного дерева покосился под тяжестью гербариев и неумелых минералогических коллекций. Когда музей в тридцатых годах закрыли, как идеологически чуждый, в замке ненадолго устроили детский дом, но часть помещений так и стояла закрытой еще очень долго.
Калидас и сам не мог сказать, почему до сих пор не разобрал остатки – аквариум он использовал как мусорную корзину, а чучела… Чучела служили эстетическим целям. В моменты сильного раздражения пальцы непроизвольно складывались в нужную хасту, и полинялая кабанья морда превращалась в лицо наиболее рьяного оппонента из Малого круга. Конечно, иллюзия держалась недолго – как раз хватало, чтобы с наслаждением отхлестать тупицу по щекам свернутой в рулон газетой. В остальное время морды его не беспокоили. Калидас усмехнулся и одним движением смахнул с последнего чучела пыль.
Все никак не хватало времени разобрать бумаги, грудой сваленные на столе. Можно было бы изловчиться и подобрать подходящую хасту – но какую сингулярность прикладывать, с учетом вектора и нестабильной розы ветров, Калидас не знал. Не с его всегдашней неуверенностью испытывать новые заклинания на собственном рабочем месте. Он раскрыл тяжелую створку дореволюционного секретера, за которой скрывалось зеркало, одернул свитер и поправил манжеты рубашки. Запустил пальцы в рано поседевшую шевелюру, приглаживая непослушные космы. Сколько раз он просил составить какую-нибудь микстуру, чтобы не потеть так сильно – но лекарь знай отмахивался. Ему не понять, в его тридцать восемь, что такое волноваться перед свиданием!
Калидас расстегнул верхнюю пуговицу и распахнул окно, жадно вдыхая влажный, остро пахнущий зеленью вечерний воздух. В парк, окружавший замок, почти не долетал ветер с залива, и даже во время штормового предупреждения можно было без опаски гулять, не доходя лишь пару десятков метров до прибрежной полосы. Смешно – каждый раз он так сильно боялся, что она не придет, и при этом