накатило? Банк грабанул или американский дядюшка наследство оставил?
Фомин вновь откинулся в кресле и, глядя в потолок, слишком уж меланхолично ответил:
– Делаю выводы… Из конструктивной критики.
– Все равно, Фомин, тебе за лейтенантом не угнаться.
– Согласен. Уж так он прыток… Мы с тобой больше пятнадцати лет пытаемся улестить нашу Зинулю. И что? Никакой реакции! А этот? Пришел, увидел, покорил.
Лейтенант Полозков решил также вступить в разговор.
– Я уже с вами десять дней, а все никак не могу понять, где вы шутите, а где серьезно.
– Даже не пытайся: все равно не поймешь. Этому в нашей школе не учат. Там теперь все больше этикету учат.
– Вот… опять, господин майор…
– Не опять, а снова, – возразил, не меняя тональности, Фомин. – Кстати, отныне – уже не майор.
Орлова и Чайковский в голос спросили?
– Неужели?.. Проскочил?
Фомин опять горделиво выпятил грудь.
– Да! Утром вызвал генерал. Сукин ты сын, говорит, в рубашке родился. Я стою и молчу. А про себя думаю: из-за того и хожу аж семнадцать лет в старших сыщиках.
Чайковский посочувствовал:
– Тебе всегда не везло.
– А что такое? – спросил Сергей Полозков.
– Да ничего особенного, юноша, – ответил Фомин. – Два года назад на погонах уже дырочку сверлил для очередной звездочки. Но… На мою долю выпало брать одного бандита. Помощнички мои зазевались, и он бросился бежать. Я – за ним. Я только-только раскочегарился, как он остановился, обернулся, вскинул руку. Я понял: мне – крышка, если промедлю. Ну… и пальнул. Я опередил его на какую-то долю секунды. Он тоже успел нажать на курок, но уже в падении, поэтому чуть-чуть промахнулся. Его пуля провизжала возле самого моего уха.
– Но вы же, господин майор, абсолютно правы…
– Это ты, юноша, так считаешь. А вот мое начальство тогдашнее иначе глянуло на происшествие. Мне в вину поставили, что не он меня, а я его продырявил.
Сергей недоумевающе глядел на майора.
– В тебя целятся и ты же виноват…
Чайковский пояснил начинающему сыщику:
– У начальства, Сергей, своя логика, и она не всегда понятна нам, простым смертным. Вот… Фомин промахнулся бы – тогда другое дело. Тогда дырку в нем прикрыли бы медалькой. Возможно, посмертно. Героем признали бы…
– Хватит, мужики, о прошлом, – Фомину эти воспоминания были неприятны. – Генерал мне сказал: «телега», которую накатил прокурор, малость где-то задержалась, и ему уже было поздно отзывать представление из МВД.
– Тогда пьем за подполковника Фомина, – предложила Орлова, – и пьем стоя… Я пью за тебя, Сашок! Прости за высокопарные слова, я пью за то, чтобы никогда не коснулась тебя бандитская пуля. Ну, будь! – она потянулась к нему. – Позволишь чмокнуть тебя?
– Почему бы и нет, сударыня? Губки или щечку подставлять, а?
– Изволь, голубчик, щечку твою шершавую.
Все чокнулись и выпили.
Вот и десерт подали на стол. И тут Чайковский неожиданно заметил:
– Господин