.

липовое дело с таким

      рвением: настоящий враг им не по зубам.

      И меня отправили в общую тюрьму.

      ПОКА СУД ДА ДЕЛО

      В камере на шесть коек оказалось четырнадцать человек, в ос-

      новном уголовники. Всё лучшее по здешним меркам было для них.

      Поэтому четверо политических: я, ещё бывший секретарь Варейки-

      совского райкома Воронежа, священник и бывший красный парти-

      зан, – на ночь укладывались попеременно вдвоём на одной койке

      и укрывались одним одеялом. Его нам не хватало на обоих, но чаще

      всего не хватало как раз партийному секретарю – батюшка, его со-

      сед по койке, во сне изо всех сил тянул одеяло на себя. По этому

      поводу у нас среди ночи часто вспыхивали скандалы.

      – Эй, интернационал поповский! – кричали тогда уголовники. – Не

      мешайте дрыхнуть!

      Беспредел в камере продолжался до тех пор, пока один из блата-

      рей не проиграл в карты глаз дежурного. Он взял деревянную лож-

      ку и начал стучать в дверь.

      – Дежурный! В шестую! Скорей!

      – Что надо? – спросонья отозвался тот и глянул в волчок.

      Уголовник черенком ложки с вывертом ударил его в глаз. Тот вы-

      скочил и повис луковицей на ниточке.

      Блатных отправили в карцер. Мы почувствовали себя почти воль-

      готно, если не считать, что время от времени продолжались одно-

      образные допросы. Следователи часто менялись, но методы остава-

      лись прежние: кто бил, кто прикармливал.

      …Через полгода я что-то там несуразное подписал про призывы

      к ослаблению Советской власти, – сопротивляться больше не мог.

      Меня судили в декабре тридцать седьмого.

      Посторонних на заседании никого не было, но Маринку с детьми

      пропустили. Она пришла, чтобы показать судьям, с какими крохами

      остаётся одна.

      Само собой, на приговоре это не сказалось.

      Тяп-ляп, и за полчаса мне впаяли десять лет.

      – Обвинение против меня вздорное! Никак не могу я быть врагом

      народа, потому что я сам – народ! Я ни в чём не виноват и никакие

      ваши запоры меня не удержат! – сказал я в последнем слове.

      Так в моём формуляре появилась предупредительная красная по-

      лоса: склонен к побегу.

      На суде мне объяснили, что я имею право в пятидневный срок

      подать кассационную жалобу. Но я так и не смог выпросить у тю-

      ремного начальства бумагу и чернила. Отчаявшись, написал жа-

      лобу огрызком карандаша на клочке газеты. Ответ, понятно, не

      получил.

      ПЕРВЫЙ ЭТАП

      В конце марта была подготовлена к этапу большая группа. Утром нас,

      человек четыреста, вывели во двор. Когда распахнули ворота, у меня

      волосы дыбом встали: толпа женщин возле тюрьмы разом взвыла.

      Они бросились к нам. Мелькнуло исхудавшее лицо Маринки. Солдаты

      окружили этап, раздалось несколько предупредительных выстрелов.

      Около часа конвою не удавалось навести