назидание нам труп пронесли на жердях вдоль эшелона. Мы с
тревожным любопытством всматривались в забрызганное кровью
лицо. Мне показалось, что на губах беглеца была дерзкая улыбка,
словно ему удалось даже нечто большее, чем просто побег…
Теперь на каждой остановке охрана била деревянными молотками
по стенам вагонов, проверяя их надёжность. Раз в ночь нас пересчи-
тывали, перегоняя с одного места на другое. Если замешкаешься, по-
падало прикладом по спине.
ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ
За Уралом стало по-настоящему морозно, и в вагоны поставили
буржуйки, дали нам немного угля.
На одной из остановок возле какого-то посёлка мой сосед по на-
рам сладил из гвоздя крючок и поймал на него любопытную курицу.
Под хохот конвоя затянул её в вагон. В итоге мне тоже перепал и
горячий бульон, и кусок крыла. Чисто в ресторане побывал.
А по пути всё чаще стали попадаться лагеря, как один украшен-
ные кумачовыми лозунгами. Всё чаще обгоняли друг друга соста-
вы с арестантами. Это было великое переселение народов, только
в обратную сторону.
В Новосибирске в одночасье сошлись семь таких эшелонов.
– Откель, мужики? – кричат из одного.
– С Донбасса! А вы?
– Минск!
– Ташкент!
– Ленинград!
– Воронеж!
– Сталино!
– Москва!
И следом из «московского» мощное, дружное:
– Хлеба! Воды!!!
Утихомирить такое невозможно. Так что начальство начало
поспешно отправлять самые неспокойные эшелоны. Тронулись
и мы. Кстати, мой шустрый сосед, который недавно подрыбачил
курицу, всё это время преспокойно лежал на нарах, закрыв глаза,
и напевал сквозь шум: «Я другой такой страны не знаю, где так
вольно дышит человек…». Пел он искренне, без подначки. Про-
сто очень нравилась ему эта песня, её раздольная мелодия.
В Красноярске нас впервые за месяц сводили в баню, остригли
наголо наши завшивевшие головы и наспех обрили физиономии.
Попы, которых среди нас было немало, поначалу не давались, но
их умело валяли, как баранов, держали за руки и ноги, придавив к
полу. Блатных эта процедура вволю развеселила. А улыбнуться у зе-
ков повод нечасто находится… Так что никто на них не обиделся.
Кстати, у многих политических в бане под шумок уркаганы уве-
ли деньги и одежду.
Наконец мы добрались до Иркутска. Это, считай, половина
пути.
Когда проезжали по-над Байкалом, многие видели на высокой
скале вырубленный человеческий череп, а под ним большими
красными буквами печальная истина: «Я был таким, как ты… Ты
будешь таким, как я».
Но живой думает о живом. Я всё время помнил, что впереди
Уссурийск, куда уже почти закончены вторые пути так называе-
мого БАМа, и там меня ждёт Маринка. Перед расставанием она
обещала,