target="_blank" rel="nofollow" href="#n_50" type="note">[50].
Всеволод Иванов пишет все лучше и лучше.
Последний его рассказ «Дите» привел бы Вас в восторг, такой «индейский» или киплинговский сюжет и такая глубокая ирония[51].
Лунц и Зильбер пишут и сдают экзамены[52]. Федину сделали удачную операцию. Очень сложную: пересадка каких-то кишек и повертывание желудка головой вниз[53].
Выздоравливает.
Зощенко[54] живет трудно.
Жизнь у нас тихая, провинциальная.
Газет не читаем. О Вас думаем часто.
Печатаю книгу Эйхенбаума «Мелодика русского стиха»[55].
Выйдет – пришлем. 13 листов.
Напишите о том, как живете и пишете ли? Меня затормошили здорово, все хлопочу по чужим делам, а сам не пишу. Зима у нас ранняя. Каналы уже замерзли. Петербург ловчится жить.
Происходит что-то непонятное. Пока книг выходит много, и если читатель найдется и мы выдержим новые ставки на типографские работы (набор – 8,5 рублей знак), то, может быть, писатели и не пропадут.
Я же до весны проживу.
Всеволод ходит в новых брюках.
Кланяюсь всем своим инфернальным друзьям, т. е. потусторонним.
Варваре Васильевне[56] отдельно.
Если имеете вести о Титке[57], то скажите ей, что я ее очень любил, а времени не было, так и не сказал.
Всего хорошего. Всего хорошего.
Пишите больше, не мне, а для себя.
Виктор Шкловский.
6 Дорогой Алексей Максимович.
Надо мною грянул гром.
Семенов напечатал в Берлине в своей брошюре мою фамилию[58].
Меня хотели арестовать, искали везде, я скрывался две недели и наконец убежал в Финляндию[59].
Сейчас сижу в карантине.
Собираюсь писать продолжение «Рев<олюции> и фронт<а>»[60].
«Серапионовы братья»[61] живут.
Всеволод Иванов цветет, как подсолнечник, и пишет все сочней. Он написал роман «Цветные ветра». Книга в наборе. Зощенко выпускает книгу «Рассказы Захара Ильича». Зильбер написал повесть «Пятый странник». Я издал книжку «Эпилог»[62].
Появился новый поэт Николай Тихонов[63]. Я привез с собой матрицы «Революции и фронта». Продаю.
Передайте Гржебину[64], что я предлагаю продолжение книги, 1918–1922 годы. У меня с собой рукописи «Ход коня»[65]. Сейчас мне нужны деньги, тысяч до 10 финских.
Хотел бы жить не далеко от Вас. Боюсь тоски по родине. Собираюсь в Германию. Можно ли достать визу?
Жена осталась в Питере, боюсь, что она на Шпалерной[66]. Союз писателей обещался о ней заботиться. Денег у меня с собой 200 марок и золотые часы еще на 1000. Мой адрес: Killomaki, karаnten.
Здесь я буду две недели.
Или на моего дядю:
Финляндия. Raivolo. Tyrsevo Pyhtale tee Aleksander Shklovsky.
Не знаю, как буду жить без родины.
Во всяком случае, я пока избежал судьбы Гумилева[67].
16 марта 1922 год.
Посылаю