на раздумья не оставалось, перед глазами вновь появилось обожженное лицо ду Врана. Я судорожно вздохнула и, с трудом выталкивая слова, пробормотала:
– Помоги, прошу.
Гаргулья кивнула, а я вдруг перестала видеть. Провалилась в пустоту, где не было страшного образа. В голове стало тихо, мысли и эмоции ушли.
Какое блаженство!
– Помнишь, ты спрашивала, почему я не могу говорить? – спросила Дайана.
Я аж вздрогнула от неожиданности, настолько сильно растворилась в долгожданном покое.
– Да, помню.
– В тот момент я не была готова, сейчас расскажу. Вернее, не так, покажу.
– Покажешь? – переспросила удивленно.
Но мне уже никто не ответил. Реальность вновь начала меняться.
Кругом снег: на земле, ветках деревьев, холмах. Переливается на солнце, искрится миллиардами драгоценных камней. Я зажмуриваюсь, не в силах держать глаза открытыми. Вдыхаю полной грудью и едва не плачу от удовольствия: морозный воздух невыразимо вкусен. Хвойный, свежий, он пьянит не хуже гномьей наливки. Он пахнет свободой.
– Мама! – тишину леса разрывает детский крик. – Мама!!! Быстрей!
Я тут же поднимаю веки и оборачиваюсь на звук. Блеск снега режет по глазам, наворачиваются слезы. Смахнув влагу, всматриваюсь в даль. Между двумя холмами показывается черная точка. За ней еще несколько.
Точки приближаются, принимая очертания людей, вернее, гаргулов. Впереди рваными зигзагами летит женщина. Она то поднимается к кронам деревьев, то вновь падает почти до земли. В руках гаргулья держит бескрылого пока ребенка, судорожно вцепившегося в ее плечи.
Женщина выглядит ужасно: худая, изможденная, грязная. Вместо одежды на ней какая-то драная тряпка, едва прикрывающая следы побоев на теле. Слипшиеся волосы лезут в лицо, но у нее нет возможности их отбросить. Я вижу, гаргулья на грани, еще немного, и она камнем рухнет вниз. И тогда ее схватят они. Гаргулы. Высокие, сильные, мощные, опасные. Они не торопятся, летят, лениво взмахивая крыльями. Зачем торопиться, если цель близка. Намного интереснее поиграть. Вот они и играют.
Из рук самого здоровенного, с лоснящейся противной рожей и мерзкой ухмылкой, вырывается молния и устремляется к женщине. Миг, и гаргулья пронзительно кричит, судорожно сбивая огонь с лохмотьев. Душераздирающе рыдает ребенок.
Еще одна молния покидает творца, женщина с воплем падает, едва успев развернуться и укрыть малыша от удара. Я не выдерживаю, бросаюсь на помощь. В последний момент встаю между поверженной гаргульей и ее преследователями.
– Стоять, сволочи! Еще шаг, и я превращу вас в шашлык!
Вот только гаргулы и не думают останавливаться, нехорошо усмехаясь, делают шаг вперед. Прямо сквозь меня.
Предопределение! Что такое?!
– Попалась, дрянь, – шипит здоровяк с противной рожей. – Сбежать надумала, гадина.
Он хватает скулящую женщину за волосы и поднимает. Второй гаргул вырывает ребенка и тащит прочь.
– Нет!!! Дайя!
Удар в живот заставляет гаргулью замолчать.
– Мама!