вот-вот рухнуть.
– В принципе, можно посмотреть в документах, – наконец произнесла она. – У нас дома их много, и они в идеальном порядке, бабуля в этом педант. Возможно, там что-то есть. Займемся этим после праздников.
Марк не стал возражать, потому что в этот момент пирамида наконец рухнула.
Глава 8
После смерти матери все плавно, но неминуемо полетело вниз. Поля перестали давать такие богатые урожаи, как раньше, амбары больше не ломились от зерна. Скот голодал, коровы давали мало молока, свиньи поедали собственных поросят. С каждым годом животных становилось все меньше, а те, что остались, выглядели болезненно и жалко. Вдобавок на скот напала какая-то неизвестная болезнь, и их ослабленные организмы не могли сопротивляться недугу.
Голодали, болели и умирали и крестьяне. Кто мог – ушел, кто остался – истрепался и стал походить на городских бродяг. Жившие когда-то в дружбе соседи все чаще ругались, и когда известный на всю округу весельчак и богатырь Матвей, превратившийся за несколько лет в опустившегося пьяницу, зарубил своего зятя, никто почти не удивился.
Неспокойно было и в барском доме. Крыша прохудилась и начала протекать, мебель обветшала, слуги совсем разленились. Отец все чаще закладывал за воротник, и к тому моменту, как дети выросли, когда-то процветающее поместье пришло в упадок.
Старшая сестра Лизы, Ольга, вышла замуж практически без приданого. Муж увез ее в Петербург, и она никогда не навещала родное поместье. Лиза ездила к ней один раз, пришла в восторг от большого дома, выходящего окнами на реку, от богатой парадной, от нарядов и украшений сестры. Брат Алексей поступил в кадетское училище и домой тоже не приезжал. Только Николай остался в отцовском доме. Пить вдвоем им было веселее. И если отец никогда не распускал рук, то от брата Лизе частенько доставалось.
Она, конечно же, тоже никуда не уехала. Кто мог взять ее замуж? Даже Ольга больше не звала погостить. Иногда присылала младшей сестре книги и отрезы тканей для новых платьев, на Рождество – сладости, но в гости не звала. У нее родился ребенок, сын, и Лизе казалось, что она, как и все остальные, боится ее.
Старая няня рассказала кухарке, что в момент смерти барыни с ней была только Лиза. О рыжеволосой незнакомке она то ли не знала, то ли специально умолчала. Кухарка поделилась с женой конюха, и вскоре говорила об этом вся деревня. Лиза тогда была совсем крохой, но даже она замечала на себе косые взгляды всегда относившихся к ней по-доброму и жалевших ее крестьян и слуг. Когда она подросла, ее уже в открытую называли ведьмой. Почему-то никто не помнил, что при матери поместье процветало, что она была добра и помогала всем, кто обращался к ней за помощью, и если бы младшая дочь и получила от нее какой-то дар, то едва ли проклятый.
Во всех несчастьях теперь винили Лизу. Даже когда пьяного конюха затоптал табун лошадей, и то виновной объявили ее. Жена конюха рассказывала всем в деревне, что видела, как Лиза прошлой ночью бродила вокруг конюшни с букетом из каких-то неведомых цветов и дьявольски смеялась, когда несчастная женщина попыталась окрестить