четыре классных помещения, учительская – прямо по коридору, – сообщил Василий Игнатьевич, – ещё есть сарай и уборная, – добавил он.
Вид учительской оказался не лучше: в отгороженной от коридора комнате стоял грубо остроганный красный шкаф, два столика, четыре табурета, на стене висела карта полушарий.
– Здесь зимой, конечно, ноги мёрзнут, – невесело сообщил Василий Игнатьевич, – печки-то нет, из коридора обогреваемся, а в переменку как начнут тут наружными дверьми хлопать, так холод по ногам и идёт. Бывает, зимой одетыми сидим, видали, сколько щелей, разве натопишься? Вот и учителя, насмотревшись на эту жизнь, особо тут не задерживаются, – заключил Василий Игнатьевич и вопросительно взглянул на Михаила: надолго ли тот приехал?
Самого Василия Игнатьевича неустроенность и недостатки в школе мало трогали, он всё это переносил как должное, как неизбежность.
Всё ж условия для занятий, какие-никакие были, четыре урока пролетали быстро.
А дальше начиналась его обычная жизнь: дневник, чистописание, мастерская в кладовке да столярное ремесло с токарным станком, инструментами для выпиливания и резьбы по дереву. Вся его жизнь крутилась вокруг этих увлечений, поэтому семьёй он обзавёлся поздно. Когда жил в городе, каждое лето приезжал к родителям погостить. Мать что только ни делала, чтобы познакомить его с какой-нибудь девушкой и женить, но каждый раз он ускользал и возвращался назад в город холостым. Однако один из приездов стал для него судьбоносным…
В соседнем селе жили их давние знакомые, у них росла дочь Катя – чернявая смазливая девчонка, на восемь лет моложе. Она ничем не выделялась, поэтому Марфа Дорофеевна, мать Василия Игнатьевича, на неё внимания не обращала никакого, считая не парой не только по возрасту, но и по внешности, да нрава она была слишком весёлого, несерьёзного. Однако к восемнадцати годам Катя расцвела, стала первой красавицей на деревне. Тут-то Марфа Дорофеевна и присмотрелась. Стала часто заезжать, приглашать к себе, особенно в дни приезда Василия Игнатьевича. В итоге стойкость Василия Игнатьевича рухнула, они поженились, увёз он свою Катю в город. Однако Катин нрав и там не иссяк, она быстро освоилась в городе, завела массу знакомых, замкнутость и отчуждённость мужа Василия Игнатьевича, занятого работой и любимыми занятиями, её нисколько не тяготили. В деревню она вернулась тоже с радостью, привезя с собой пополнение из двух чернявых, как и она, сыновей. Третий сын появился уже здесь, значит, был деревенским.
Как только организовался колхоз, Катя без раздумий отправилась туда работать. Дома управлять хозяйством осталась Марфа Дорофеевна, а Василий Игнатьевич продолжал учительствовать. В деревне за глаза подшучивали над Василием Игнатьевичем над его странностями и невнимательностью к супруге. Шутили осторожно и с ехидцей, возможно потому, что третий сын у Кати родился белобрысый, а в школе тем временем учительствовал такой же, как и Катя, веселый молодой блондин. Вот и сделали они свои выводы. Катя же только посмеивалась, а до Василия