до какого абсурда дошло это в наше время, с его компьютерами, эсемесками и интернетом, тогда в пятидесятые годы, даже представить было невозможно. Сейчас видят и понимают эту проблему многие, но сделать уже ничего не могут. Телевизионного и интернетовского «джина» выпустили из бутылки.
Примерно часам к четырём, всё было готово. В большой комнате раздвигался большой овальный стол, мать застилала его белой скатертью, ставила закуски. Мы с сестрой расставляли посуду. Обычно наших стульев не хватало, бежали к забору, соседская ребятня передавала нам свои табуретки и стулья. Позвякивая бутылками в авоське, возвращались из магазина мужчины. Когда всё стояло на столе, наши матери исчезали из вида. Минут через двадцать появлялись уже принаряженными. В воздухе носились запахи духов «Красная Москва» и каких-то цветочных духов. Город был молодой, магазинов было меньше, чем пальцев на одной руке. Да и выбор в те годы во всей стране, был невелик. Прошло всего десять лет, как закончилась война, не до духов было государству.
Соседи приходили с детьми. Садились за стол, выпивали, закусывали, танцевали под радиолу. После второй-третьей рюмки, нас детей, отправляли в другую комнату, снабдив выпечкой и сладостями, если они были. Мужчины выходили на перекур.
В тот майский день всё так и было. Чтобы не толкаться на крыльце, отец с приятелями вышли в огород. Мне было не интересно сидеть в комнате со старшими девчонками. Рекс имел явное желание посетить «туалет» и мы выскочили с ним на улицу. Протиснувшись сквозь частокол ног, пёс, смешно подкидывая зад, помчался в свой угол возле сарая. Слегка покрутился, обнюхивая землю. Выбрал место, сказав своё собачье «уф», присел и с наслаждением стал избавляться от избытков влаги.
Кроме дяди Паши никто не обратил внимания на это знаковое событие, а он повернулся ко мне и спросил.
– Как ты сказал, зовут пса?
– Лекс! – Гордо ответил я картавя, меняя звук «р» на «л».
Дядя Паша повернулся к моему отцу, толкнул его в плечо.
– Григорич, смотри сюда! – И ткнул пальцем в сторону собаки.
Отец сходу не понял в чём дело. Приятель хлопнул себя по ляжкам и, хохоча, чуть ли не пошёл вприсядку.
– Рекс! Ой, сейчас сдохну от смеха! Они её назвали Рексом!
Хрипел, аж закашлялся от смеха. Следом заржал Петрович. Дошло и до отца. Кто-то из приятелей, изнемогая от смеха, сипел,
– Девку назвали Рексом. Ой, не могу! Ну, Григорич, ты даёшь!
– А я что, под хвост ему заглядывал что ли?
– А надо было заглянуть! Что и Шурка твоя не заглядывала? Господи, мужик войну прошёл, дети есть, а под хвост не научился заглядывать!
И опять приступ дикого хохота. На звуки задорного смеха, на крыльцо дома, высыпали жёны и дети. Им популярно всё объяснили.
– А ты куда смотрела, когда брала его? – Это уже отец, к маме, сквозь смех.
– Вот паршивец! Я же спрашивала его, мальчик или девочка?
А он мне: «Мальчик, мальчик, тётя!»
Хор