на ступенях эскалатора, вцепился в руку отца, было страшновато и одновременно интересно. Разглядывал людей, поднимающихся вверх на эскалаторе слева, крутил головой и старался заглянуть вниз, куда уходила движущаяся лестница.
– Смотри, собьют, – сказал отец, слегка подтянув меня за руку ближе к себе.
По ступеням вниз бежали или быстро шли люди. Тогда для меня это было не понятно, невольно подумал: «Зачем ещё бежать, когда она сама везёт тебя?»
Когда после эскалатора оказались на самой станции я был просто поражён.
Красочные мозаичные панно, огромные люстры, тут и там блестит начищенная бронза, скульптуры в простенках. Пригнувшись, отец пытался что-то объяснить, рассказать мне, но я не слышал его, что и немудрено в таком потоке людей. Раскрыв рот от удивления, я просто смотрел по сторонам, не понимая, как можно построить всё это глубоко под землёй.
Из тёмного чрева тоннеля тянуло прохладой и запахами погреба. Затем начал нарастать гул, поток выдавливаемого из тоннеля воздуха взлохматил волосы на голове и появился освещённый поезд.
Первые детские впечатления тем и хороши, что они ярки и врезаются в память. Проходит время и новые впечатления наслаиваются на память, краски первого восприятия слегка меркнут. И уже не обращая внимания на красоту окружающую тебя, ты, как и многие бежишь вниз по эскалатору вниз, лавируешь в толпе и втискиваешься в вагон. Но есть у детской памяти и другая особенность. Пройдёт много-много лет, она напомнит обо всём, и оживают вдруг картинки из далёкого детства.
Проехав пару остановок, мы с папой поднялись по эскалатору теперь уже вверх, и вышли на оживлённую московскую улицу. В небольшом скверике напротив внушительного здания он оставил меня на лавочке под присмотром двух старушек с детскими колясками, наказав строго-настрого и шага не делать с этого места. Что было, думаю, лишним. Попав впервые в огромный город, за короткое время я получил столько впечатлений, что даже и не помышлял об ином, как только послушно сидеть, дожидаясь отца. Прошло часа два, пока он уладил свои дела по работе. Вернулся очень довольным, что так быстро удалось закончить. Поблагодарил старушек и мы пошли к автобусной остановке.
Поехали к двоюродной тётке отца. Уже в автобусе, он рассказал мне, что это за родня нам, о существовании которой, я до этого ничего не слышал. Дедушек, бабушек, и ближайшую родню с маминой и папиной стороны я знал хорошо, а вот дальше…
Оказывается в царское время, мой прадед был купчиной второй гильдии и имел большую торговлю в Москве. Прадед жил вместе с родным братом двумя семьями в большом собственном доме. После революции, Гражданской войны и десятилетий правления «гегемона», доживать свой век в родовом гнезде, осталась одна из дочерей брата моего прадеда.
Кроме этой тёти Поли и моего деда от двух семей к тому времени никого не осталось. Все сгинули в лихолетье и кровавой круговерти. Дом был национализирован и перестроен изнутри. Большие залы и комнаты перегородили тонкими стенами, и помещение