мои откроешь». «Сказал: Господь скажет слово благовествующим». «Сказал: послал слово свое и исцелил их». «Сказал: вначале было слово». «Сказал: Бог, повелевший из тьмы свету воссиять». «Сказал: тот сотрет твою главу». «Сказал: говорит Бог. – Да будет свет». «Сказал: просвещаешь тьму мою». «Сказал: сердце чистое созидай». «Сказал: Господи, во чреве нашем зачатый». «Сказал: всякая плоть – трава». «Сказал: клялся и поставил судьбы…» «Сказал: живо есть слово Божие». «Сказал: доколе сечешь, о меч Божий? Говорящий истину в сердце моем, Бог сердца моего, доколе сечешь? Я уже скрыл слова твои в сердце моем».
Антон. А я думал, что Давид обыкновенно сказал нашим языком – «сказал».
Друг. Нет, но тайным, новым, нетленным. Он не любил иначе говорить; слышь, что сказывает: «О Господи, похвалю слово».
Антон. О, когда б Бог дал и мне новый сей язык!
Друг. Если узнаешь старый, познаешь и новый.
Антон. Тьфу! Что за беда? Будто я уже и старого не знаю? Ты меня чучелом сделал.
Друг. Если б тебе трактирщик поставил один старого, другой стакан вина нового, а ты не знаток, то как можно сказать, будто знаешь? Ошибкою можешь почесть старое вместо нового.
Антон. Что же пользы видеть, не имея вкуса?
Друг. Самая правда. А я тебе говорю, что и о самом старом языке не знаешь, где он, хотя б ты вкуса и не был лишен.
Антон. Что ты поешь? Ведь старый наш язык во рту.
Друг. А рот где?
Антон. Разве не видишь моего рта?
Друг. Полно врать, непросвещенная грязь! Преисподняя тьма! Послушай Давидовых гуслей и прогони духа лжи. Воспой, старик!
Памва. «Нет в устах их истины. Сердце их суетно».
Лука. «Уста льстивые в сердце».
Квадрат. «Говорит безумен в сердце своем».
Памва. «Труд и болезнь под языком их».
Лука. «Доколе положу советы в душе моей?»
Квадрат. «Болезни в сердце моем…»
Друг. Вот видишь, что и самый старый твой язык в ветхом твоем сердце, а не в наружности.
Антон. Как же наружный мой язык не говорит, когда он говорит? Ведь голос его слышен.
Друг. Мысль движет грязь твоего языка, и она-то говорит им, но не грязь; так как молоток часы на башне бьет, выходит из нутра часовой машины побудительная сила, коею нечувственный движется молоток. И посему-то Давид поет: «Помыслили (так вот уже) и сказали». Старый, новый ли язык – оба закрылися в бездне сердец своих. «Помыслил, – говорит, – пути твои», то есть «Сказал: сохраню пути мои». А опять о злом языке вот что: «Неправду умыслил язык твой», то есть «Сердце его собрало беззаконие себе». А как в мертвость твоего наружного языка, так во все твоей тленности члены выходит побудительная сила из сердечной же машины. Посему видно, что все они в той же бездне, как яблоня в своем семени, утаиваются, а наружная грязь о них только свидетельствует. Певчие, поиграйте и сей песенки!
Памва. «Нога моя стоит на правоте».
Лука. «Те же всегда заблуждают сердцем».
Квадрат. «Неправду руки ваши сплетают».
Памва.