груди, и у нее перехватило дыхание.
– Я предупредил вас, что только правда поможет вам освободиться из вашего нынешнего состояния, – напомнил доктор Розенблатт.
Правда? Правда состояла в том, что муж был таким же садистом, как и доктор. Гордон Сент-Винсент старался найти в человеке слабое место и заставить его страдать. Найти то, чего человек действительно боялся, что в себе ненавидел. А найдя, использовал информацию себе на пользу.
Ад в семье Сент-Винсент разворачивался постепенно. Очень скоро, когда Гордон понял, что добился своего и его издевательства больше не задевали жену, он стал прибегать к насилию. Поступки, за которые другого человека посадили бы в тюрьму, соверши он их на улице, считались вполне допустимыми, если они совершались по отношению к жене.
Что такое четверть часа? Просто ничего, песчинка на бесконечном песчаном пляже. Но когда находишься в ледяной ванне, эта четверть превращается в бесконечность, уходящую все дальше от теплых лучей солнца. И остается только холод, только белая-белая комната и страдание.
Филомена потеряла способность видеть стрелки на часах. Суставы окаменели, а мускулы свело такой страшной судорогой и болью, что она невольно издала истошный крик.
Господи, она ведет себя как сумасшедшая! Руки свело под странным углом по отношению к груди, спина изгибается в конвульсиях. Сердце бьется все медленнее и с перебоями.
Она устала, так устала!
И тут ее вынули из ванны, схватив за локти, которые так окаменели, что выдержали вес ее тела. Филомена настолько замерзла, что сама превратилась в лед. У нее не было сил, она перестала обращать внимание на доктора Розенблатта и Бернса, которые с интересом наблюдали, как ее растирают полотенцами и надевают через голову грубое хлопковое платье.
Онемели не только мускулы, онемение перекинулось на внутренние органы Филомены. Она никогда раньше не проводила в ледяной ванне больше десяти минут. Теперь она не чувствовала даже грубые рывки гребня по длинным волосам.
Филомена попыталась идти, но колени подгибались, ноги ее не держали, так как холод лишил ее силы. Бернс поймал Филомену, когда она начала падать на пол, но лучше бы ей упасть!
– Она слишком тяжела для нас, мистер Бернс, отнесите ее в комнату, – приказала сестра Шопф.
– Рад стараться, мадам, – весело ответил Бернс.
– Я помогу. Кажется, ванна остановила ее истерику, теперь некоторое время она будет спокойна. – Доктор Розенблатт оттолкнулся от стены и захлопнул историю болезни. – Отнесите-ка это в мой кабинет и проследите, чтобы нас не беспокоили.
Бесполезные ноги Филомены с ужасным звуком скребли пол длинного коридора, вдоль которого ее тащили двое мужчин. Стены и потолок коридора были выкрашены в тот особенный белый цвет, который бывает только в подобных заведениях. Газовые фонари, висящие между дверями, не оживляли, а только подчеркивали холод и пустоту помещения. Даже замки и засовы на железных дверях были выкрашены белым. Все стерильно, в том числе и спальни, в которых нет ни света, ни тепла. Скромные ночные