буровзрывным способом; в остальном, процесс кустарного старательства – тяни лямку и выроешь ямку: вороток, бадья, лом, кайло, лопата и мускульная энергия тридцати двух землекопов. Горные работы плохо поддаются механизации, выработки малого сечения, в необжитых краях и подавно. Бригады состояли из четырех человек, по спарку на каждый шурф. В забое работали поочерёдно, хотя на поверхности было ничем не выигрышней, смертный колотун. Третий месяц подряд градусник стабильно фиксировал минус пятьдесят. Согласно тибетской мифологии, ад – это инфернальный холод. Выпадали дни, когда температура понижалась до шестидесяти градусов, и тогда участок замирал. Выйти за посёлок проверить заячьи петли ни один не отваживался, хоронились по домам, шуруя кочергами раскалённые печи. Злободневным становился космический холод, когда снег формуется в наждак, и ни лыжи, ни полозья не скользят по кристалличному снегу. Морозное оцепенение сходило на Хатыннах, и так промороженный и забранный гробовой тишиной. Все звуки глушились ледяным туманом, оседали к земле, и различимо слышен был на морозе шелест собственного дыхания.
Шурфовку предстояло закончить весной, прежде чем талая вода ринется заполнять понижения. На лето планировалось бурение оконтуривающих россыпь скважин, а пока вседневно, за вычетом праздничных дат в календаре, бухали на разведочных линиях взрывы, росли шлейфы отвалов, и множилось число проходок вблизи устьев шурфов. Извлекаемый наружу грунт поначалу выкидывался в навалку, а при подходе к золотоносному пласту складировался в отдельные упорядоченные кучи. Каждая проходка отмечалась деревянной биркой с порядковым номером, что надписывали и втыкали в конце смены горные мастера. Картина напоминала строгое ратное кладбище, позволяя определять точную глубину взятия каждой пробы.
До глазниц укрытый фланелевым кашне, Моряк энергично вращал рукоять воротка. Завидев идущего к нему Винчестера, с неподдельным чувством заворчал: «Рабий труд!.. Каменоломни Ливии!.. Я издам бытописание без прикрас! Всем расскажу, куда ссылали цвет русской нации!..» Стянув с лица залубенелый шарф и вознесясь до вопля, стал поносить всех и вся огульно: «Рвань!.. Дрянь!!.. Толпа!!!.. Будь, проклят час, когда я покинул левый борт своей баркентины!..»
«Почему – левый?» – осведомился Винчестер. – «Эгей!.. Профэссор?!.. – заглядывая в чёрный провал шурфа и игнорируя заданный вопрос, проорал Моряк во всю мочь лужёной глотки. – Наверх хочешь?..» – «Хо-ооо-о-чешь!» – глумливо передразнило по стволу слабое эхо. Заручась согласием забойщика, Моряк двумя руками приёмисто налёг на рукоять, с натугой поднимая на-гора ледащего на вид, но ярого в работе напарника.
Через пару минут из узкого квадратного сруба крепления выплыла на поверхность земли одухотворённая личность Профессора – Ваньки Махрова, наречённого так за академическую бородку и склонность к словесным эскападам. Коронный опус, коим он неизменно развлекал каждого, начинался простыми ясными короткими словами: «Всякий здравомыслящий