тхой хибарой под грушевым деревом. Бывшая его хозяйка, бабушка Дарья Филипповна, сказала:
– Дом хороший, крепкий, только половицами шибко скрипит и крышей течёт.
– Всегда течёт?
– Нет, только когда дождь…
Вступив во владение, я первым делом взобрался на чердак. По дороге спугнул какую-то птицу. Ржавая крыша светилась звездами многочисленных дыр. Лучи солнца пронзали железную кровлю и падали на пол золотыми брызгами. На гвоздях, висели дубовые веники с ломкими жестяными листьями. Под ними спрятался тяжёлый деревянный сундук.
В романах пишут: «С замиранием сердца он откинул дубовую крышку и…» Сокровищ там не было. Поверх бытового хлама я обнаружил жёлтую картонную папку, а в ней – общую тетрадь, исписанную до последней страницы. В тетрадь была вложена древняя авторучка с открытым пером. Вытекшие из неё чернила навсегда похоронили начало рукописи.
На другой день я позвонил Дарье Филипповне. Сказал про тетрадь.
– На что она мне? – ответила старушка. – Это Андрей, племяш мой, в тетрадке что-то придумывал. Он, вот уж год, как в Австралию уехал. Дела у него там…
Два листа рукописи были безнадёжно испорчены, поэтому повествование начинается так: «… июня я закончил обучение в мореходной школе и сразу стал взрослым…».
Далее, под детскими рисунками чаек и разлапистых якорей, ровным почерком были написаны занимательные истории из жизни бывалого моряка. Долгими зимними вечерами я переписывал эти рассказы. В результате получилась книжка «На флоте бабочек не ловят».
О чём бы человек ни писал, это рассказ о себе. А самое интересное – это, конечно, люди. Как-то в порту Малага, гуляли мы вместе со вторым помощником капитана Сергеем Лариным. Он любил древние камни и снимал видеокамерой развалины старинной крепости.
– Представляешь, по этим ступеням ходили рыцари! – с восторгом говорил Ларин. – Дон Кихот скакал на своём Росинанте!
– Это не здесь, – говорю, – это в Ламанче.
– Здесь, это в Испании, – пояснил ревизор.
– Купи открытки с видами крепости, – советовал я Ларину. – В Испании нужно снимать прелестных женщин, детей и тореадоров.
– Снять женщину, это дорого, – ехидничал Ларин. – Дети у меня свои есть. А тореадоры… Где ты их видел?!
К древним руинам я равнодушен. Мне нравятся живые объекты: грациозные испанки, ковбои в широких шляпах, кошки, собаки и дети.
Но мы отвлеклись.
Целый год мне не давала покоя вторая часть рукописи из Сарагола. Это были дневниковые записи о морских буднях мореплавателей, с указанием маршрутов, координат и описанием тропических островов. Между лаконичными датами и рабочими записками были вкраплены авторские рисунки и короткие истории о морских приключениях.
Итак, открываем первую страницу…
«Розалинда»
Из дневника
25 октября 1999 года.
Где бы взять денег? У меня закончился отпуск. Деньги в семье закончились ещё раньше. Хмурый инспектор кадров сказал:
– Пиши, Абинский, заявление на отпуск. Без содержания. На три месяца.
Кадровик сделал вид, что сочувствует моему горю.
– Потом, вероятно, отдохнёшь ещё месяца три, а там посмотрим… Сам понимаешь, пароходов осталось мало, а вас, радистов, много…
1 февраля 1999 года вступило в действие решение международной конвенции о системе ГМССБ. В этот день на флоте умерла морзянка. Её заменила спутниковая связь, не требующая знания древнего языка радистов.
Раньше говорили: «У нас два начальника – начальник пароходства и начальник радиостанции». Теперь должность начальника радиостанции стали называть совсем уж пошло – помощник капитана по радиоэлектронике.
Чтобы получить диплом радиоэлектроника, нужно было одолеть специальные курсы, подтвердить знание английского языка и, вдобавок, получить кучу «фантиков» – бумажек, удостоверяющих, что моряк прошёл обучение на различных тренажёрах, умеет бороться с водой и пожаром, владеет изолирующим противогазом, может опрокинуть перевёрнутый спасательный плот и сделать непрямой массаж сердца. Всё это требует времени и денег.
Моя жена, Клава, высказалась на этот счёт:
– Дипломов у тебя больше, чем у дурочки фантиков.
К ноябрю я прошёл обучение где только можно и в моём кармане была толстая пачка документов о квалификации: три диплома, шесть «фантиков» и международный медицинский сертификат, подтверждающий безукоризненное здоровье владельца.
И кому я нужен со всем этим добром?!
Я вышел из конторы, уселся на холодную трубу леера и закурил. Было зябко и сыро. С неба падали редкие снежинки. Бродячий пёс подошёл ко мне, равнодушно обнюхал мои