кружка с водой оказалась в его руке:
– Как тебя зовут?
– Фрося, – тут же, в тон ему ответила девушка и опустила взгляд.
– А меня как Ленина, Владимир Ильич, – со смешинкой в глазах произнес всадник.
– Очень приятно, – вырвалось у девушки. Она почувствовала, что нравится ему, неспроста он на таком неспокойном коне оказался здесь, у их забора. И от этой мысли ей стало и приятно, и беспокойно, что-то и ее стало тревожить. Ждала, когда он выпьет воду и вернет кружку, чтобы она могла уйти домой. Но не получилось так. Всадник воду пил глотками: сделает глоток, передохнет, снова делает глоток. И при этом приговаривает:
– Холодная, вкусная вода, зубы ломит, придется еще кружку выпить.
Девушка улыбнулась ярче светильника:
– А у нас всегда вода такая, рядом с нашим домом ключ бьет, отец провел по трубам воду в дом, мы теперь как в городе живем: открываем кран и вода пошла, – сообщила девушка.
– Тебе повезло, – заметил Володя, – к колодцу в центр села не надо каждое утро идти. А у нас каждое утро мама ведрами носит. Вот не повезло мне, Фрося, ни одна девушка не захочет выйти за меня замуж, узнав, что ей придется всю жизнь воду из колодца таскать.
Фрося задумалась и не ответила. Володя настаивал:
– Ну, скажи, Фрось, из-за воды мне заказана дорога к семейной жизни?
Наступила пауза. Володя вновь начал разговор со своего вопроса. Девушка, светясь еще ярче от широкой улыбки, сказала:
– Для счастливой семейной жизни вода не причина.
– Тогда, Фрось, завтра вечером я буду здесь на этом же коне, покажешь только, где коня привязать, чтобы беды не натворил, а то видишь, прыткий какой он…
– Да вы что, завтра родители будут, что я им скажу, – прервала Фрося Володю.
– Ты не волнуйся, я зайду в дом и все сам родителям твоим скажу, – и, передав девушке, уже в четвертый раз, пустую кружку, направил коня в сторону села Хандо.
На следующий день, как и обещал Фросе, Владимир Габо приехал на колхозном жеребце, «Мальчике», к ней домой. Отец Фроси, Андрей Антонович, в углу двора, почти у самой дощатой калитки, переворачивал сено, высушивая на солнце небольшую копну, откуда-то принесенную, скошенную у какой-то канавки, потому что, во-первых, рядом с сеном стояла прислоненная к забору коса, и, во-вторых, в этих краях без разрешения колхоза сено косить для себя лично не было принято. Для себя сено можно было косить после заготовки и скирдования колхозу фуража, если, конечно, оставались еще неудобные для косьбы берега рек, канав и прочие места. Так как пока в районе не приступали к сенокосу, то уважаемый Андрей Антонович мог скосить это небольшое количество сена только где-нибудь рядом, поблизости от дома, у придорожных канав. Поздоровавшись с гостем и познакомившись, Андрей Антонович, зная место прописки коня, знаменитого на весь район, спросил:
– А как