подхватил его товарищ. Крепкие словца скрепляли лексикон обоих моряков, как суровая нитка парус, тем более, что в выражениях можно было себя не стеснять, потому как грек ни слова не понимал по-французски.
Йоргус Кентротас действительно умом не блистал, но и тупым его назвать было нельзя. Правда, в другие времена, пока крестьянина ещё не стали одолевать мысли о собственной маслобойке, запрашиваемая им сумма могла оказаться значительно меньше, но пять тысяч франков – столько стоила маслобойка. Крестьянин смекнул, что ухватил птицу счастья за хвост и теперь опасался, как бы в руках не осталась лишь пара перьев. Главное – не продешевить, другого такого шанса жизнь не отвалит, так что надо стоять на своём. Пусть у этих господ таких денег не окажется, но рано или поздно появятся другие. «Подожду, – думал про себя крестьянин. – Эта баба в темнице тоже своего часа немало, поди, ожидала».
Будь Жюль и его товарищ обычными барыгами, надеющимися купить по дешёвке антик, который у антикваров на материке ушёл бы втридорога, то они бы, скорее всего, отступились. Но Дюмоном-Дюрвилем двигала другая страсть, та, что ведёт охотников и первооткрывателей. Не зря позже ему не раз предстояло открывать новые земли во время кругосветных путешествий и экспедиций к Антарктиде и даже довелось увековечить своё имя на географических картах.
Он тут же отправляется к французскому консулу на Милосе Бресту в надежде убедить того купить для страны статую. Тот уже был в курсе находки Йоргуса, но не мог самостоятельно принять решение, так как не обладал большими знаниями в вопросах искусства, да и не по его рангу такое. Единственное, что он мог, – обратиться по инстанции. Незамедлительно в город Смирну, генеральному консулу Давиду уходит письмо, в котором Брест излагает суть вопроса. В частности, дипломат пишет: «Одни из видевших статую офицеров утверждают, что в ней нет ничего особенного. Другие, наоборот, доказывают, что это – великолепная работа. Если вы хотите, чтобы я приобрел ее за счет правительства, прошу соответствующих распоряжений».
Об этом он ставит в известность Дюмона-Дюрвиля, но оба понимают, насколько неповоротлива бюрократическая машина, а промедление может обернуться потерей – того и гляди появится кто-нибудь, не стеснённый в средствах, и пиши пропало. Лейтенант убеждает капитана «Л» Шевретт» сняться с якоря, и через пару дней судно направляется в Константинополь. В столице офицер лично доложил обо всех обстоятельствах дела послу Франции маркизу де Ривьер. Вот только чтобы вызвать интерес к статуе, лейтенант умалчивает об отсутствии у той рук, мало того, при описании антика упоминает их, почти дословно приводя отрывок из своего любимого «Описания Эллады» Павсания. Но простим молодому человеку эту вольность, ведь за ней стояла не корысть, а исключительно польза дела.
Заинтригованный находкой, дипломат принимает решение об её приобретении. Людовик XVIII – страстный почитатель всевозможных