современное искусство и классическую литературу.
Я снял куртку и прошел в просторную гостиную огромного дома. Родители Тодда держали свою весьма успешную фирму, так что ему не приходилось стеснятся своего жилья. В центре комнаты стояли два узких дивана напротив друг друга, а между ними втиснулся круглый журнальный столик, обычно заваленный пиццей, напитками или еще чем-нибудь. Также к диванам примостился приличных размеров плазменный телек, а на полу лежала игровая приставка. Как только я вошел в гостиную, я сразу увидел Люка, сидящего на диване. Он что-то очень увлеченно рассказывал Тодду, что расположился на полу. На втором диване сидели трое рябят из моей группы, с которыми я немного общался, а также парочка лесбиянок – Эшли и Сьюзан. В углу Кэтти проповедовала каким-то девчонками азы феминизма. Двоих из них я знал, а остальных – видел впервые. Сюда можно было приводить друзей, но с учетом того, что эти друзья должны разделять увлечения основной массы.
Люк заметил меня и помахал рукой. Я не стал здороваться с Кэтти и ее компанией, а сразу присел на диван к ребятам.
– Как жизнь? – спросил у меня Тодд, заправляя за ухо длинную прядь волос, выбившуюся из маленького хвостика.
Под его расстегнутой рубашкой красовалась футболка с логотипом нашей университетской волейбольной команды, где играла Лейси. Как-то однажды Тодд заявил, что носит эту футболку в дань уважения нашим волейболисткам, ну и еще потому, что у них классные задницы.
– Нормально, – ответил я. – Я налью себе содовой, да?
– Конечно, – сказал Тодд, махнув рукой в сторону журнального столика.
Я плеснул в пластиковый стакан газировки, и вернулся к ребятам. Они во всю обсуждали книгу японского писателя, причем так яростно, что Люк махал руками, пытаясь выразить свою точку зрения. Он вообще человек спокойный, а уж если начинает жестикулировать, то пора вызывать пожарных.
– Слишком развязанные персонажи, эгоизм и отсутсвие морали – вот мое мнение. – Твердо заявил Люк.
– А как же свобода? Семидесятые года, Япония, сакура, пустые электрички, солнце, уходящее за горизонт, свободный дух студенчества… – воодушевлённо произнес Тодд, приложив ладонь к груди.
– Это всего лишь фасад, – возразил Люк.
– Да брось, приятель, именно такие различия и делают из книги шедевр, – сказал Тодд.
– А тебе как, Джеймс? – он обратился ко мне.
– Я читал Мураками, но «Норвежский лес» – нет, – ответил я, ощущая легкий стыд за свое невежество.
И тут в мой адрес полетели горячие отзывы и спойлеры.
– Как так? Это же мировой бестселлер! Это, мать твою, Харуки Мураками! Это родина анимэ! Это Ватанабэ и Наоко. Это… это… да все читали «Норвежский лес», все подпевали Биттлз! – почти прокричал Тодд, обращая на себя внимание всех присутствующих.
– Прямо-таки все? – спросил я, сам не зная зачем.
– Смотри, – сказал мой собеседник, показав