всё сначала.
Мы снова пододвинули к себе горку спичек.
– Рут, ты опять будешь хитрой официанткой.
В этот момент в дверях появилась сестра Джулианна.
– Зачем вам столько спичек? И когда это Рут успела стать хитрой официанткой? – спросила она со смехом. – Как её наставница я не могу одобрить подобное.
Мы разложили спички и пересказали задачу сестре Джулианне.
– Ах, Фред, старый лис! Он всем задаёт эту задачку. Он вас просто дразнит – ещё никто её не разгадывал, и вы вряд ли справитесь. Мне нужна Синтия. Где она?
– Ещё не пришла.
– Ещё не пришла? Так где же она? Уже почти девять. Она должна была закончить обход к половине седьмого или семи. Куда она запропастилась?
Мы вдруг почувствовали себя виноватыми – пока мы набивали животы и бились над какой-то дурацкой задачей, никому и в голову не пришло выяснить, почему Синтии так долго нет.
Войдя в кухню, Фред застал конец разговора. Пока мы обменивались тревожными взглядами, он спокойно сказал:
– Не волнуйтесь, сестра, с ней всё в порядке. Задержалась, ничего страшного. Вы ж знаете, как мы, кокни, говорим: у нас монахини в безопасности. Ничего с ней не будет. Скоро придёт.
– Мне кажется, она у Джессопов, сестра, – сказала Рут. – Их ребёнку уже две недели, и миссис Джессоп сегодня ходила в церковь на очистительную молитву. После этого женщины обычно празднуют, и Синтию, наверное, пригласили остаться.
Сестра Джулианна, по-видимому, слегка успокоилась, но всё же сказала:
– Думаю, вы правы, но нам уже пора собираться на вечернюю службу. Сестра Ли, не могли бы вы съездить к Джессопам, пока мы молимся?
Дом Джессопов был всего в десяти минутах езды, и по пути я размышляла об этом странном обычае – очистительной молитве. До приезда в Ноннатус-Хаус я и не слышала о ней. Насколько я знала, мои бабушки, мама и тётки не практиковали ничего подобного, но женщины в Попларе никуда не выходили после родов, пока священник не «очистит» их. Возможно, это был способ отблагодарить Бога за появление ребёнка или же за то, что всё прошло хорошо, – традиция появилась в те времена, когда роды часто заканчивались смертью. Впрочем, истоки могли быть ещё более древними – возможно, всё началось в ту пору, когда женщина после родов считалась «грязной» и нуждалась в ритуальном очищении. Церковь приняла этот обряд и встроила его в свою практику – так произошло со многими языческими обычаями.
У Джессопов явно гуляли – женский смех в их доме был слышен издалека (мужчин на такие праздники не пускали), и некоторое время мне не удавалось достучаться до хозяев. Когда дверь наконец открылась, меня буквально втащили внутрь и сунули в руку стакан. Пришлось высвободиться и объяснить цель своего визита. Синтии здесь не было. Она пришла в половину седьмого, но как ни уговаривали её остаться, без четверти семь она уже ушла.
Когда я вернулась в Ноннатус-Хаус, сёстры выходили из часовни. Обычно в этот час наступало время обета молчания – в монастыре существовал обычай соблюдать тишину после вечерней молитвы. Но тот вечер выдался шумным.