о боях вокруг осажденной Одессы, о безуспешных попытках окруженных советских армий восточнее Днепра прорваться сквозь кольцо окружения. Когда маршал стал докладывать о боях в полосе Брянского и Западного фронтов, голос его несколько оживился, хотя большими достижениями командующие этими фронтами похвастаться не могли.
– Вот вы, Борис Михайлович, говорите, что мы наступаем, – перебил Сталин маршала, останавливаясь возле карты. – Наступательные операции продолжаются уже довольно длительное время, расходуются боеприпасы, резервы живой силы и техники, а отдача от этих наступательных действий очень невелика. Продвижение фронтов исчисляется немногими километрами, и это, заметьте, при том, что основные силы противника связаны боями на юге и под Ленинградом. Чем вы можете объяснить такое бессилие наших армий?
– Прежде всего, товарищ Сталин, наши командиры всех степеней еще не научились проводить наступательные операции в масштабах фронта. Во-вторых, большими потерями в самолетах и танках на первом этапе военных действий. В-третьих…
– Все это я уже слышал, Борис Михайлович, – снова перебил маршала Сталин. – Но сегодня не июнь и даже не август, а сентябрь. Неожиданности в действиях немецкого командования уже нет… Во всяком случае, ее не должно быть, – поправился Сталин. – Между тем получается, что любой шаг противника для наших командующих фронтами и армиями оказывается неожиданным. Может быть, нам поменять командующих? Хотя бы Западного фронта. Мне кажется, что Тимошенко ничему не научился. Он бьет противника растопыренными пальцами, вместо того чтобы собрать танки, артиллерию и авиацию в два или три кулака и ударить со всей силой. Как вы считаете?
– Да, вы правы, товарищ Сталин. Мне тоже кажется, что маршал Тимошенко не справляется с решением поставленных перед ним задач. Но маршал Тимошенко бессилен, если нижестоящие командиры, начиная от командующих армиями и кончая командирами полков и батальонов, не способны овладеть современными приемами боя, а рядовые красноармейцы часто попадают на фронт, не умея даже стрелять из винтовки. Так, например, товарищ Жуков докладывал, что на Карельском перешейке две дивизии разбежались при первых же выстрелах противника, который был вдесятеро слабее этих дивизий. К тому же, как я уже докладывал вам, практически все наступательные операции в масштабах дивизий и даже армий планируются не далее ближайших тылов противника. А все потому, что и разведка действует в этих же пределах. Поэтому продвижение войск в глубину немецкой обороны на километр-полтора уже считается достижением. Большинство же командиров дивизий обычно удовольствуется передней линией траншей. Отдыхают, затем атакуют дальше. А за это время противник успевает закрепиться на новом рубеже…
– Что нужно, по-вашему, чтобы изменить эту… я бы сказал, пошаговую психологию? – спросил Сталин.
– Жуков в Ленинграде, товарищ Сталин, побывал на всех рубежах обороны, говорил с командирами вплоть до комдивов. Иных решительно заменял на более толковых. Он в письменной