после минутной нерешимости встал.
– Если это черт, – сказал он, – тем больше причин воткнуть ему стрелу в грудь. Черт он или нет, только бы у него был в кармане кошелек, более я ничего от него не требую.
И недрогнувшей рукой выстрелил из лука.
Но щелчок тетивы предупредил всадника, и тот рухнул мгновенно поперек седла, как мешок с мукой, и уклонился от стрелы, которая пролетела выше, не задев его. Сев опять на седло, он смело поехал навстречу разбойникам и обратился к ним с хохотом:
– Ха-ха-ха! Они стреляют в своего покровителя и надеются попасть в него. Ах, дураки, не узнали сатаны, своего повелителя? Ну, не смотрите на меня, вытаращив глаза. Если я черт, то по крайней мере добрый, и брошу вам кость, голодным волкам! Станьте завтра между Вик-ле-Контом и Сен-Павеном; по дороге пройдут пилигримы, каких встретишь не каждый день. У них в кошельках больше золотых безантов, чем в ваших дырявых карманах перебывало экю, и если вы не оберете их до нитки, если оставите им хоть один денарий, я не признаю вас моими слугами!
Один из разбойников, испуганный более других, перекрестился.
– А, ты меня прогоняешь вместо благодарности, – продолжал всадник, вздернув нос с величественным видом. – Берегись, чтобы не раскаяться прежде, чем пройдут сутки. Ну, до свидания, мои добрые друзья. Мы увидимся, обещаю вам: если не завтра, то на виселице! Ха-ха-ха!
Скорчив разбойникам самую отвратительную гримасу, на какую был способен, он ускакал в галоп, заливаясь дьявольским хохотом.
– Да защитит нас Богородица! – вскричал атаман разбойников, когда первое оцепенение миновало. – Это был сам дьявол! Хватайте луки, друзья, и пустите ему вслед тучу стрел. Они нам зачтутся в раю.
Стрелки поспешно повиновались. Но или руки их дрожали, или расстояние было слишком велико, но всадник продолжал свой путь, не подозревая даже, какой опасности подвергался.
Это был один из тех людей, которые от излишней озабоченности, или по слабости ума, говорят вслух, не сознавая этого, и высказывают бродящие в их мозгу мысли. Продолжая путь, всадник время от времени бросал кустам отрывистые фразы:
– Они будут драться завтра, ха-ха-ха! А я буду на них смотреть! Если воины будут убиты, я возьму их пояса и получу золото! Золото! Золото! А если погибнут разбойники, я выворочу их карманы! Вчера они ограбили богатых купцов, а завтра их ограблю я! Славная штука! Если бы у них хватило ума всадить стрелу в сердце этого Тибо д’Оверня, как я попрал бы ногами эти презрительные губы, которые назвали меня сумасшедшим! А мой достойный господин, этот глупец, этот дурак, этот дерзкий нищий Куси… Xa, я велю отполировать кость его руки и сделаю из нее ручку для кнута моего волчка… А, он меня прибил, потому что я похитил хорошенькую девушку при разграблении Константинополя! Ну, он не узнает ничего. Зачем он посылает меня в Бургундию? Нет, он не узнает ничего. Он будет богат, и у него будет прекрасный замок, а меня отправят в кухню как собаку… А, славную историю я ему расскажу!
Или потому что эта мысль исключительно его