день неожиданно выдался жарким. Истосковавшись по теплу, горожане потянулись к реке.
До городского пляжа далеко. Вот и спускаются люди куда ближе, прямо через парк к берегу. Здесь, на месте старой пристани можно раздеться, позагорать. Можно пивка попить, поглазеть на избушки Заречья.
Берег у парка – не для купания. Старые бревна торчат, ржавые тросы, куски железа, бутылки. Там и сям – черные головешки костров. Да и вода прохладная. Скучно.
На другом берегу мужики затеяли рыбу ловить. Растянули сеть – двое бредут в воде, двое – на лодке. Кричат, матерятся… Сеть то и дело за дно цепляется.
– Мать твою! – кричит продрогший мужик – Опять бревно! Народ наблюдающий оживился, советы дают.
– Левее… Ку – да? Эх!
Повредив сеть, рыбаки уплыли. Зато отдыхающим веселей.
Старушка
…И тогда она сказала: «вашу сумку, давайте сумку», – и он, сдавленный толпой, с трудом продвинул ей сумку, и она взяла, положила на колени, а он все старался отодвинуть ногу, давившую ей в бок. Сверху он видел, какая она маленькая, с маленьким сморщенным лицом и маленьким ртом, на котором застыло выражение озабоченности и понимание того, как ему трудно, но что поделаешь… Автобус встряхивало, заносило на поворотах, и вся масса людей, плотно сжатая, обреченная на вынужденное терпение, покачивалась в такт движения. А он, чувствуя, как уходит усталость онемевшей руки и придвинутый к сидящей старушке с его сумкой, почти дремал, все еще не теряя осторожности при резком торможении…
Студент
На улице – сырой, надоевший осенний ветер. В фойе бани народ отчужденно дожидается своей очереди. «Помытые» выходят с влажными волосами. Пахнет шампунем, вениками…
Внезапно лица у всех вытягиваются. Из помывочного отделения выходит парень. Лоб, щеки его в каких-то черных полосах. Под глазами пятна копоти, словно у кочегара. Подсыхая, он замечает устремленные на него взгляды.
– Что-то у тебя с лицом, – говорю ему тихо.
Он взглядывает в зеркало, столбенеет. Краска заливает его симпатичную физиономию
– Э, черт! Это я газетой вытирался! Полотенце в общаге забыл… Он прыскает смехом, и вслед за ним улыбаются люди.
Картошка в мундире
Несколько лет хожу мимо этого дома. Обычная панельная пятиэтажка в центре города. С одной стороны дома, где подъезды, – запущенный дворик с тощими рябинками и сломанными качелями. С другой, – зеленая зона с тропинкой и тополями. Раньше здесь бегали дети и «соображали» мужики.
Однажды травянистый проход перегородил заборик. А землю вскопали под огород. Через год забор увеличился, ощетинился металлической сеткой с калиткой – лазом. Внутри «резервации» парник вырос, морковка, лучок… А хозяйничала там молчаливая крупная женщина.
В очередной раз, когда я наблюдал за ней, она вскрикнула: – Чего глядишь? Не нравится?
– Нет! – честно признался я. – Двор общий…
– Х…