Постоял перед морем, хмыкнул своим мыслям, резко повернулся ко мне:
– Рина, можно задать тебе вопрос?
– Задавай.
– Я видел твои мысли… ты обвиняла себя в том, что…
– Роберт, это я повела себя с Амиром неправильно, соответственно… а ты откуда мои мысли знаешь?
– Я всё это время был в доме.
Честный внимательный взгляд, как отреагирую на такое признание, но я лишь пожала плечами – был и был, понятно, что Амир не мог меня оставить без внимания, то есть тотального контроля. И вдруг неожиданное признание:
– Я не поверил Амиру.
– Не поверил? Почему?
Он опять прошёлся по комнате, сложил руки на груди, но не удержался и взмахнул ими:
– Рина, да как можно от тебя отказаться! Он отдавал приказы, а сам…
– Что сам?
Амир встал перед ним тёмной фигурой силы, но Роберт не опустил взгляд:
– Посмотри свои глаза на записи. Даже крайняя необходимость покинуть Рину хоть на время, дать ей возможность восстановиться от потерь энергии, ломала тебя внутренней болью.
Реакцию Амира можно было предугадать:
– Ты слишком много видишь.
– Работа такая, мутанты постоянно меняются, я должен видеть эти изменения.
И как только Амир его терпит, дело не только во мне – я думаю, Роберт и раньше, до появления меня, позволял себе некоторые вольности, которые ему прощались. Всё-таки почему? Вот и сейчас Амир лишь произнёс непонятный звук и отпустил Роберта:
– Свободен.
Но даже после приказа вождя Роберт посчитал возможным высказаться:
– Рина, мы уже никогда не будем прежними.
И только потом спокойно вышел из комнаты. Амир так и остался стоять, рассматривая темноту моря. Я не выдержала и спросила:
– Амир, что-то не так? Роберт…
– Дело не в нём.
Он опять что-то себе надумал, точно, это мои эмоции на него так действуют, набрался от меня всякой дури – как поставила диагноз Фиса – вот его и ломает двойственность восприятия жизни. Да, это я подумала, и откуда у меня такие мысли, не от Амира же. Я робко спросила, без всякой надежды услышать ответ:
– Ты мне не скажешь?
Амир обернулся и посмотрел на меня неожиданно весёлыми глазами:
– Рина, ты сказала, что мы должны научиться понимать друг друга.
– Да… я должна научиться понимать тебя, ты это хотел сказать?
– Я никогда и никому не верил. Вчера, вспоминая своё детство, я понял, что меня именно этому учил вождь – верить никому нельзя, ни чужим… а своих у вождя нет и быть не может.
Он особенно подчеркнул слово «своих», напомнив моё же объяснение. Медленно подошёл ко мне и посмотрел сверху задумчивым тёмным взглядом.
– Мари сказала мне, что знала – я не выдам её замуж за Феликса, это лишь проверка её чувства к Вито. И что она тоже бы так поступила.
– Мари… так сказала?
– Да.
– Амир, я же говорила, она