я беру материалы, иду куда нибудь, в уединённое место и там шью куклу. Этому меня научила покойная бабушка. Это очень интересно если попробовать.
– Если бы я был девочкой, и речь идёт не о вуду, я бы обязательно попробовал.
– Лучемир, Лучемир, ты ничуть не изменился. Только выше стал и шире.
– И ты Яра, и ты.
Мы прошлись вдоль ручейка, образованного родником, поднялись на холм, дошли до леса, обогнули поле. Она бесконечно рассказывала мне, о своей жизни в Красноярске. Я ей, о своих весёлых моментах в жизни, связанных с друзьями и работой. Когда солнце стало крениться к закату мы вернулись, в место нашего первого рандеву.
– Я кажется мозоли натёрла. – сказала она, снимая белые балетки и оставаясь босиком.
– Полезли на дерево, мы должны завпечатлить этот закат.
– А полезли. Чего мы теряем?
Я помог ей взобраться на нижнюю толстую ветку, приподняв её за сведённые вместе ноги. Дождался, пока она ухватится и втянет ноги наверх. Балетки она оставила внизу, мотивируя это лучшим сцеплением с корой. Я не стал возражать. Мне было интересно смотреть, как эта юная дикарка, лазит по дереву босиком и в длинном просторном платье. Подпрыгнул, ухватился, подтянулся, закинул ноги.
– Ты лезь вверх первая, а я буду тебя страховать снизу.
– Идёт. Только не отставай. Я не забыла, как это делается.
– С ловкостью обезьяны и проворностью ящерицы, она оказалась наверху быстрее, чем я ожидал.
Мне даже не пришлось суфлировать, куда поставить ногу и где держаться руками, чтобы не свалиться на меня. Настоящая дикарка с обликом благовоспитанной девушки. Одним словом настоящая мечта любого мужчины. Моя, в особенности. Желток солнца медленно остывал и становился красным. Мы сидели на самом верху и обнимались, чтобы не упасть. Красный шар наполовину, скрылся за макушками деревьев. Небо окрасилось алым. Такой красивый закат можно увидеть только раз в жизни, а можно целоваться и не смотреть. Мы выбрали второе.
Мы просидели до самых звёзд. Нас стала прогонять ночная прохлада. Я, а тем более она, не были готовы к ней и нам пришлось спуститься. Я предложил ей свою куртку, осторожно накинув её ей на плечи. Мы шли по поросшей травой тропинке, не разбирая её в темноте. Я держал её за тонкую талию и опасался, что если сдавлю посильнее, она сломается, как травинка. Рассказывал ей о звёздах, о математической и философской сингулярности и предначертанности программируемых нами событий. Рассказывал ей о конечности и бесконечности событий, чередующихся во вселенной и их бесконечном чередующемся количестве в параллельных вселенных и аналогичных мирах. Хихикая, она со всем соглашалась и даже делала свои поправки, насчёт конечности вселенных. Она слушала меня и обещала, заварить мне ромашки с календулой по прибытию, чтобы я немного успокоился. На что я отвечал ей, что тушить пожар сердца философа и романтика бесполезно, так она его только больше разожжёт, если будет успокаивать не ум, а тело.
Тут она согласилась и привела пример о том,