а праведников.
Днем было солнце, и птички пели совсем по-весеннему, но когда работаешь в помещении без окон с девяти утра до девяти вечера, всё это, как говорится, мимо, а справедливо лишь утверждение, что зима – это мерзость. Ветер-мордотык забирался под куртку и пронизывал до костей. Жлоб-начальник одевал охранников в самую дешевую форму, из синтетики. Чтобы дойти от места работы до вожделенного бара, приходилось преодолевать трудности, но Лосев к трудностям привык. Как и подобает воину, он давно ничего не боялся. Кроме сватовства.
Когда-то в юности он прочел в умной книжке напутствие отца сыну: «Да убережет тебя Бог от дурных женщин, от хороших спасайся сам!» Вот он и спасался, как мог. Он не был уверен, что сможет устоять, если какая-нибудь красотка начнет к нему подкатывать, а потому основательно поработал над своим имиджем в сторону ухудшения: пуговиц на одежде недоставало, джинсы были драные не по моде, а по ветхости, а не слишком густые волосы собраны в крысиный хвостик. У Лосева не было ни квартиры, ни машины, ни целых носков, и он не желал всё это иметь, дабы не вводить в соблазн прекрасную половину человечества. Досуг он коротал с онлайн-играми и менять modus vivendi категорически не желал.
Однако сегодня, в ветреный февральский день, предки собрались отметить его тридцатипятилетие в надежде на кое-какие перемены. Он, конечно, понимал, как трудно матери смириться с тем, что ее талантливое чадо топчется в самом низу социальной лестницы, но был не в состоянии себя насиловать ради каких бы то ни было благ. Особенно напрягало то, что мать пообещала пригласить свою молодую сотрудницу (читай старую деву). Не прийти домой было единственным способом раз и навсегда прекратить всякие попытки накинуть на него лассо. Как раз в этот день он уже несколько лет отмечал в баре День святого Мэла – ирландский праздник убежденных холостяков. Более того, он считал символичным, что родился именно в этот день, и не намерен был его пропускть. Единомышленников набралось человек двадцать обоих полов, многих он знал по волонтерской работе, с помощью которой время от времени повышал свою самооценку.
Когда он просунул свой покрасневший от мороза нос в прокуренное помещение, все уже собрались.
– Улыбка в каждом пузырьке! – поднимая кружку пива, приветствовал его Спанч, приятель по собачьему приюту, гуру игры и просто собутыльник. Его блестящий череп заметно порозовел, а это означало, что кружка далеко не первая.
Лосев протиснулся к стойке и заказал чего-нибудь горячительного – по такой погоде вдохновляться пивом могут только оголтелые фанатики этого мочегонного напитка. Рядом немолодой длинноволосый чувак, бывший кумиром миллионов в 80-х, клеил даму бальзаковского возраста, Ольгу Климову. Это она, пережив омерзительный развод с разделом нехилого имущества, организовала в ближнем пригороде приют для животных. Шансов ее закадрить не было в принципе, но звездный дедушка об этом не знал и рассыпал перлы красноречия. Климова хихикала, но уворачивалась:
– Для меня высочайший экстаз – слушать ваше пение.
– И давно я тебя так удовлетворяю?
– Лет тридцать.
– Так неужели за все эти годы я не заслужил благодарности?
– Вам с фотомоделью плохо?
– Хорошо. Но любви много не бывает.
Седовласого звездуна здесь уже знали по приюту – он и деньги жертвовал, и сам приходил почесать зверушку за ухом. Лосев всегда задавался вопросом, что же такого совершил этот чувак, если он регулярно переводит на счет приюта кругленькую сумму, какой грех замаливает? Семь лет невезения за усыпление кота? Судя по разговору, внутри он был такой же, как и снаружи, то есть похабный. Сегодня ради праздника идол прошлых лет привел с собой длинноногую девицу на лабутенах. Модель почувствовала себя обманутой: захудалый бар, плохо одетые люди, дешевая выпивка – это не то, ради чего она покинула родное Запорожье. Собрались одни нищеброды и какие-то странные бабы, очевидно, тоже бедные, с натуральными ногтями, губами и ресницами – всё это было ей глубоко неинтересно. Придравшись к какой-то мелочи, она со своим папиком поссорилась и усвистела, хлопнув замызганной дверью, что и дало старому волосатику возможность подкатить к Климовой. Конечно, звездуна ждал обломинго – Климова считала плотские радости делом богопротивным:
– Не должно получать удовольствие, пока кто-то где-то страдает, – говорила она.
Тем временем за соседним столиком велась другая, но не менее интересная дискуссия.
– Ученые доказали, что женщина во время влюбленности существенно глупеет… – говорила Дашка Попова, собачий доктор, убежденная феминистка.
– Тоже мне, Америку открыли! – загалдели другие тётки.
– Думаю, это необходимое условие размножения. В трезвом уме и светлой памяти разумная баба не решилась бы на такой шаг, – невозмутимо продолжала она.
– Если бы у мужиков была хоть малая вероятность забеременеть, они бы отказались от секса раз и навсегда.
– Да они и так уже отказались, даже без этой опасности, из-за