не отгонял от себя людей, предлагавших поговорить о Боге. Всегда внимательно выслушивал, брал буклетики и с удовольствием приходил на их собрания. Промывки мозгов он не боялся, так как во время проповеди мысленно напевал песню Высоцкого:
Говорил, ломая руки,
Краснобай и баламут
Про бессилие науки
Перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части,
Все извилины заплёл,
И канатчиковы власти
Колют нам второй укол.
но зато после проповеди с удовольствием откликался на призыв «Обнимемся!» Главное – это затесаться между девчонок, а не каких-нибудь прыщавых парней. Иногда эти молодежные евангельские организации, финансируемые из-за рубежа, устраивали слеты в бывших пионерских лагерях, с кормежкой и киношкой. От такой халявы тоже было грех отказываться: доставляли до места на автобусе, выдавали футболки и бейсболки, кормили заморской гуманитарной помощью, поили кока-колой, пели псалмы и играли в корпоративные игры. Даже если бы там вербовали шпионов (а вероятнее всего, так оно и было), он бы не заметил, так как по-прежнему напевал что-то из Высоцкого и сливался в экстазе с братством при слове «Обнимемся!»
Развяжите полотенце,
Иноверы, изуверцы,
Нам бермуторно на сердце
И бермутно на душе.
Сорок душ посменно воют,
Раскалились добела,
Во как сильно беспокоят
Треугольные дела.
Предки, поначалу одобрившие его желание немного отдохнуть и осмотреться, начали роптать. Особенно отчим, человек, к которому жизнь не просто была милостива – она обошла его стороной. Он родился в мирное время в благополучной семье, учился в хорошем институте на дневном отделении, а после защиты диплома получил хорошее распределение. На закате застоя, следуя моде, окрестился, отрастил бороду и даже водил дружбу с батюшкой. Он покупал шмотки у фарцовщиков, читал антисоветскую литературу и год за годом вырабатывал привычку к недовольству, свойственную всем советским диссидентам. Даже 90-е не слишком тряхнули его – к тому времени он уже стал предпринимателем, таким малым, что на него никогда не пытались наехать и что-то отжать. Отчим всегда с придыханием говорил об импортной технике, шмотках, машинах. Материальные блага были для него всем, ничуть не мешая православным взглядам – во всяком случае сам он не видел здесь противоречия. Может быть, эра дефицита, в которую сформировалась его личность, так повлияла, кто знает. Но человек низменный не верит в существование возвышенных натур – это факт. Его удивляло, что молодой парень, недавно вернувшийся из армии, которому должно хотеться всего и сразу, ничего не хочет – просто сидит на диване, смотрит телевизор, пьет пиво и, похоже, получает от этого удовольствие. Он не учел одной маленькой детали: не из армии, а с войны,