и Алешка мне не нужон! – махнула рукой Глашка, – в лавке сидеть! Скукота! Мне бы такого чтоб веселый был, шебутной.
– Так то – Никита! – воскликнула Даша, – он тебе нравится?
– Ой не знаю, не знаю! – жеманилась Глашка, – боюсь по бабам бегать будет. Не по мне такая жисть!
– Тебя не разберешь! – покачала головой Даша, – чтоб веселый, да дома сидел? Ты где такое видела? За веселыми девки сами табуном ходят.
– Не говори, подруженька! – притворно пригорюнилась Глашка, – веселый да шебутной – все равно, что чужой.
Не удержавшись, они рассмеялись.
– Мать ругает меня, что не умею в парнях разбираться. Говорит работящего надо, да спокойного. А что с таким делать? Со скуки помру, – не унималась Глашка.
Они еще долго шептались, смеялись, обсуждая парней да девчат. Глашка припомнила, как вчера вечером металась Паранька. Поди, Егора искала, – мстительно предположила она. Подняв юбку, Глашка показала, как Паранька бегает, заглядывая во все углы. Дашу забавляли кривлянья подруги. Наговорившись, Даша покинула гостеприимный дом и поспешила в лавку. Настроение было приподнятое.
Подходя к соседней улице, она услышала шум около дома одинокой Фроськи-«зазнобы». Потихоньку к дому собирался любопытствующий народ. В покосившуюся дверь отчаянно барабанил Толька Кочетков.
– Выходи! – орал он, – выходи, отец! Знаю, что ты у нее! – Толька перестал барабанить, прислушиваясь к звукам в доме. За дверью затаились и на провокацию не ответили.
– Ну, держись! – Толька разбежался и ударил плечом в дверь. Дверь тяжко заскрипев, подалась, но натиск выдержала.
– Давай, Толян! Вышибай! – поддержали его мужики.
– Дверь только позавчера на место навесили, – сочувственно произнесла Нинка Чернышова.
– На кой? – равнодушно спросил Степан Кривенцев, – все равно выбьют.
Толька разбежался еще раз. В это время с другой стороны хаты, из распахнувшегося окна вылетел овчинный тулуп, вслед за ним сиганул щупленький мужичонка.
Толька оставил попытки выбить дверь, как только понял, что его провели. Он выхватил дрын из шаткого плетня и помчался за мужичонкой. Обособлено стоящие мужики созерцали потеху с усмешками. Бабы осуждающе качали головами: кобели, вы, кобели!
– Эх, Иван! До седых мудей дожил, а всё по бабам! – громко возмущалась Верка Корнеева.
– Не говори! – поддержала ее Нинка Чернышова, – Анна всю жизнь терпит такую свистопляску. Внуки уже есть, а он всё туда же! – она горестно покачала головой. В суматохе никто не заметил подошедшую Анну, жену блудливого Ивана. Она давно знала о похождениях мужа и прямиком направилась к дверям фроськиного дома.
– Отвори! Шалава гулящая! – застучала она кулаком в дверь.
Дверь резко открылась. Анна едва не упала через порог. Фроська сразу пошла в наступление. Руками она ухватила Анну за платок и втащила в сени. Оттуда послышались вопли обеих женщин. Неизвестно в чью пользу окончилась бы потасовка, если бы не вмешались сочувствующие бабы.