и в этом отношении сын был очень похож на нее. У него к тому же был порядочный запас необходимых знаний, он окончил начальную школу, кое-что читал и во многом хорошо разбирался, но не щеголял этим. Сейчас в беседе с Марсель он обнаружил гораздо больше разумных взглядов, здравых понятий и врожденного такта, чем она могла ожидать от него после встречи накануне, на постоялом дворе. И тем приятнее было, что он не выставлял этих качеств напоказ, не кичился ими и, прекрасно понимая, что требуется от человека воспитанного, держал себя, как крестьянин, нарочито подчеркивая свою простоту. Казалось, что он больше всего боялся прослыть деревенским умником и глубоко презирал тех, кто отрекается от своего рода и племени и своего честного звания, напуская на себя нелепую важность. Речь его была вполне правильна, хотя он нередко прибегал к местным выражениям, безыскусственным и красочным. Когда же он увлекался, он говорил так хорошо, что никто даже и не заподозрил бы в нем простого мельника, но вдруг, как будто спохватившись, что он говорит языком, ему несвойственным, Большой Луи снова принимал свой безобидно-шутливый, непринужденный, однако чуждый фамильярности тон.
К семи часам утра явился возница, чтобы отвезти их в Бланшемон, и Марсель, прощаясь с хозяевами, не без смущения предложила им плату, чтобы возместить расходы. Но они отказались наотрез.
– Нет, дорогая госпожа, – сказал ей мельник, просто и решительно, – у нас не постоялый двор. Мы могли бы этим заниматься, тут нет ничего зазорного. Но раз это не так, мы денег не возьмем.
– Как, – воскликнула Марсель, – я причинила вам столько беспокойства и такой расход, а вы не позволяете мне отблагодарить вас? Ведь я знаю, что ваша матушка уступила мне свою комнату, отняла у вас кровать, и вы спали на сеновале. Сегодня утром вы бросили всю работу, чтобы наловить рыбы. Ваша матушка топила печь, хлопотала, и вы наславу угостили нас.
– О, матушка спала отлично, а я еще того лучше, – ответил Большой Луи. – Воврская форель мне ничего не стоила: сегодня воскресенье, а в воскресное утро я всегда ловлю рыбу.
А то, что мы истратили на завтрак немного молока, муки и зарезали каких-то там цыплят, нас не разорит. Словом, услуга не велика, и вы можете принять ее с легким сердцем. Попреков вы от нас не услышите, тем более что мы, быть может, никогда с вами и не встретимся.
– А я надеюсь, что еще увижусь с вами, – возразила Марсель, – я рассчитываю прожить в Бланшемоне несколько дней, и мне бы очень хотелось еще раз побывать у вас, чтобы поблагодарить вашу матушку и вас за радушие и гостеприимство; мне, право, неловко принимать его таким образом.
– Напрасно вас смущает эта ничтожная услуга. Для честных людей нет лучшей платы, как видеть, что их радушие было приятно. Я знаю, что в больших городах надо платить за все, даже за стакан воды. Это скверный обычай, и у нас, в деревнях, людям приходилось бы очень плохо, если бы они не помогали друг другу. Полноте, полноте, стоит ли говорить об этом!
– Значит,