Пимена. Кто-то из иподиаконов Патриарха был переведен, и у них образовалась вакансия. Произошло это вскоре после похорон Василия Дмитриевича. Сергий мне и говорит: «А ты не хотел бы к нам? У нас освободилось место первого тенора. Нужно помочь в иподиаконском деле, но там нужно и петь». Как сейчас помню этот день. Было начало осени, мы с ним прогуливались возле Патриарших покоев лавры. Предложение его мне было очень лестно, но и страшно. Сердце забилось! Ответил я ему как-то уклончиво, что-то вроде «вряд ли смогу, я этого делать не умею».
Иподиаконское послушание у какого-нибудь архиерея нравилось далеко не всем, и у каждого из нас, семинаристов, были свои причины для того, чтобы миновать его стороной. Мне, например, вместе с теперешним владыкой Арсением, а в ту пору Юрой Епифановым, довелось побывать в Эстонии на служении с митрополитом Таллиннским Алексием (будущим Святейшим Патриархом), тогда еще я и увидел, как это сложно, трудно. Потому я и избегал этой чести. К тому же довлел надо мной «комплекс провинциала». Если в электричке я попадал с иподиаконами в один вагон, всегда старался сидеть где-нибудь в сторонке от них. Издалека, словно гадкий утенок на стаю лебедей, смотрел я на шумную компанию ребят, весело и живо что-то обсуждавших. Я-то простой деревенский паренек, а они почти все москвичи, образованные, культурные.
По-видимому, мой аргумент отказа от иподиаконства Сергий сразу отмел, но мне ничего не сказал. Через короткое время я попал в лазарет, и там меня навестил отец Феодор. Принес мне яблочко и сказал: «Выздоравливай поскорее и приходи к нам. Мы для тебя место держим». Смело так зашел, хотя до этого наше знакомство было шапочным. Но Феодору я тоже ответил, что вряд ли смогу. После смерти профессора Сарычева мне дали новое послушание – сопровождать различные делегации, посещавшие лавру, да еще остался хор у отца Матфея. Этим я и прикрывался.
Наступили зимние каникулы 1981 года. После Рождества я уехал домой в Саранск и вдруг дома получаю телеграмму за подписью старшего инспектора академии игумена Елевферия: «21 января быть в Богоявленском соборе на службе святителю Филиппу, митрополиту Московскому».
Тут же собрался, первым поездом приехал в Москву. В лавре доложился старшему помощнику инспектора, а мне говорят: «Вы должны быть сегодня в Переделкине». Вместе с отцом Агафодором (теперешним наместником Донского монастыря) мы добрались от Патриархии до домовой церкви Патриаршей резиденции. Служба началась в 18 часов без Святейшего, он задерживался. Пели втроем: отец Сергий, отец Агафодор и я. Поначалу я волновался, но не очень сильно. А как Святейший Пимен появился, приехал с отцом Феодором, да еще встал рядом со мной, я от волнения стал жутко фальшивить. В кармане брюк у меня была иголка, и я стал колоть себя, чтобы как-то встряхнуться. На мою фальшь Святейший ничего не сказал. Тут же рядом стоял Сергий, замолвил за меня слово, сказал, что пою первым тенором, но только начинаю. Сергию про иголку я рассказал, и потом при встречах частенько мы с ним смеялись, вспоминая этот эпизод.
На следующий день Святейший