ни малейшего вреда плоти.
– Заканчивай, дружище! – серьезным тоном посоветовал детина, поднимаясь с подножки. – Нам еще возвращать девицу в Париж…
Мужчина с видимым сожалением вздохнул, парировал хитрый двойной финт, провел уверенное купе, что дало возможность приблизиться к виконту едва ли не вплотную, а затем эфесом собственной шпаги молниеносно нанес удар в висок. Виконт рухнул, будто сброшенная с плеча охотника подстреленная косуля.
– Не убил? – с удивлением спросил детина. – Пожалел?
– Не стоит без веской причины убивать настоящих мастеров фехтования. Ты заметил, Малыш? Он умудрился не допустить ни единой ошибки, хотя сражался без должного освещения!
– И все равно ты мог проткнуть его первым же выпадом! – упрямо возразил здоровяк, которого будто бы в насмешку назвали Малышом. – Скажу больше – ты мог бы вообще не брать в руки оружия и при этом прикончить его еще быстрее, чем с оружием в руках.
– Все так, но… Шпага этого юноши еще послужит Франции.
– Собираешься порекомендовать его своему родственничку? – с ухмылкой прищурился детина.
– Разве я назвал имя кардинала? – пожал плечами господин в камзоле, вложил клинок в ножны и поднял с травы шляпу. – Служить Франции можно и другими способами.
Из чащи неторопливо вышел волк, лениво оглядел людей, облизнулся и, встав на задние лапы, с интересом сунулся в окошко кареты. Внутри раздался вскрик.
– Не озорничай, Лёлю́, – мягко проговорил темно-серый. – Чего доброго, наши и без того напуганные девушки лишатся чувств…
– Уже! – подтвердил детина, отодвигая шторку и заглядывая в карету.
– Ты ведь позволишь нам полакомиться? – раздался тонкий нежный голосок юноши-охотника, все так же стерегущего необъяснимо застывших лошадей.
– Что такое? – нахмурился бледный господин. – Тебе мало бродяг и крестьян с окрестных ферм?
– Субретка! – добавив в голос жеманства, откликнулся юноша. – Чистенькая, беленькая, пахнет вкусно, как и ее госпожа…
– Довольно! – оборвал его мужчина. – Запах крови ударил тебе в голову. Ты знаешь правила. Этих – не трогать. – Юноша в третий раз за вечер фыркнул. – Лучше помоги Малышу перенести виконта в карету. Лёлю, а ты давай-ка перекидывайся обратно. Только не здесь! Вдруг наши дамы соизволят прийти в себя… Твой плащ висит вон на том дереве, помнишь? – Волк постоял в задумчивости, затем, не издав ни звука, развернулся и потрусил в нужную сторону. – И мушкет на обратном пути прихвати! Надо будет вернуть хозяевам…
Молодого д’Армаль-Доре кое-как уложили в ноги дамам, которые находились в спасительном обмороке. Карету с трудом развернули на узкой лесной дороге; для этого юноше-охотнику пришлось «оживить» окаменевших лошадей, и сделал он это способом столь же непонятным, каким до этого заставил их замереть на месте. Испанский жеребец тут же вновь поднялся на дыбы и, оглушительно заржав, мигом растворился в темноте – благо поскакал он по направлению