слушала, бледная и задыхающаяся; яд ревности терзал ее сердце. Голоса удалились, и она ничего более не слыхала.
Что перечувствовала Леона, невозможно описать; когда вошел сторож, она стала перед ним на колени.
– Дай мне кинжал, – молила она, – я хочу умереть… Если ты любил, если ты страдал, то ты поймешь мои мучения. Сжалься надо мною!
– Я пойду и скажу капитану, – проговорил тронутый разбойник.
Если Гонтран не зверь, то он придет, услышав эти слова, полные отчаяния, которые ему должен был передать разбойник.
И Гонтран действительно пришел. Увидев его, Леона радостно вскрикнула и, открыв объятия, бросилась ему навстречу; но Гонтран жестом остановил ее.
– Что угодно вам от меня, сударыня? – спросил он.
– Я хочу просить вас положить конец моим мучениям, – ответила она.
– Вы страдаете? – язвительно спросил Гонтран.
– Адски.
– Отчего же это, Боже мой?
Она взглянула на него тем выразительным и глубоким взглядом, который столько раз заставлял его вздрагивать от неизъяснимого блаженства. Леона упала пред ним на колени и взяла его руку:
– Смотри, – сказала она, прикладывая ее к своей груди, – достаточно ли вы отмщены?
Маркиз вздрогнул, но лицо его оставалось бесстрастным.
– Вы ошибаетесь, – сказал он, – вы любите не меня, а Джузеппе.
– Да, – вскричала она горько и гневно, – я вас люблю, я боюсь за вас и за себя. За себя, потому, что я достигла последних границ преступления и порочности, и только любовь такого человека, как вы, которого я прежде презирала и попирала ногами, могла бы исправить меня…
– Хорошо, – улыбнулся Гонтран, – чем же вы докажете, что любите меня?
Его улыбка была так зла, что у Леоны закружилась голова. Вошел Джакомо, он был невредим. Леона вскрикнула и, обвив руками шею Гонтрана, прошептала:
– Я люблю тебя!
Эта развратная и грубая натура подчинялась влиянию самых гнусных страстей; она была очарована, порабощена силой характера Гонтрана: как дикий зверь смиряется под взглядом своего укротителя.
На другой день Гонтран де Ласи и Леона покинули Пульцинеллу, а два дня спустя их можно было видеть на палубе корабля, отходящего во Францию.
Гонтран в течение пяти дней плавания забыл, какою ужасною ценой он купил любовь Леоны. Но в то время, когда корабль высадил обоих путешественников на набережную Марселя, Гонтран заметил на ней человека, при виде которого его охватила дрожь. Это был полковник. Он взял маркиза за руку и спросил:
– Ну, теперь вы довольны вашей комедией? Трое сообщников хорошо услужили вам.
– Признаюсь, полковник…
– Но это еще не все, ваш дядя шевалье де Ласи снова назначил вас своим наследником.
Гонтран вздрогнул.
– Он сначала завещал все свое состояние Георгу де Ласи, вашему двоюродному брату, – продолжал полковник, – и это завещание разоряло вас, но смерть Георга изменила его распоряжение.
– Георг