называют мусуме. Само по себе слово означает «дочь», или «моя дочь», но на языке Ивового Мира это влагалище. Вы говорите своей девушке: Конбанва, мусуме-сан. Добрый вечер, chérie. Но если вы скажете это с искоркой в глазах, она поймет, что вы имеете в виду: «Как она? Как поживает твоя Золотая Ложбина?» – так китайцы иногда называют эту дорогу мужчины в рай – они очень мудры, эти китайцы, потому что стенки ее и впрямь выстланы золотом, она питается золотом и открыть ее может, так или иначе, только золото…
Тайрер откинулся на подушку, забыв о своей тетради. Мысли теснились в его голове. Прежде чем он осознал это, маленькая книжечка юкиё-э, которую он прятал в портфеле, оказалась открытой у него на коленях, а сам он увлеченно рассматривал картинки. Спохватившись, он захлопнул ее и убрал назад.
«Что толку любоваться на грязные картинки», – подумал он, снедаемый отвращением к самому себе. Свеча оплывала. Он задул пламя и улегся в темноте, ощущая знакомую боль внизу живота.
«Какой же Андре счастливчик! Совершенно ясно, что у него есть любовница. Это должно быть восхитительно, даже если только половина из того, что он говорил, правда.
Интересно, смог бы и я заиметь такую же? Смог бы купить контракт? Андре уверял, что многие здесь так поступают, снимают маленький частный домик в Ёсиваре, о котором, если таково будет ваше желание, никто не узнает: „Ходят слухи, что у всех посланников есть любовницы-японки; сэр Уильям-то уж точно ходит туда по крайней мере раз в неделю – он думает, что для всех это тайна, но все шпионят за ним и смеются. Не ходит голландец, про которого говорят, что он импотент, и русский, который открыто предпочитает наведываться в разные дома…“»
Стоит ли мне рискнуть, если это окажется мне по карману? В конце концов, Андре дал мне особый повод: „Чтобы быстро выучить японский, мсье, обзаведитесь спящим словарем – это единственный способ“».
Однако его последней мыслью, перед тем как сон завладел им, было: «Интересно, почему это Андре был так добр ко мне, так разговорчив со мной? Редко француз ведет себя столь открыто с англичанином. Очень редко. И как странно, что он ни разу не упомянул об Анжелике…»
Время близилось к рассвету. Ори и Хирага, вновь облаченные с головы до пят в одежду ниндзя, вышли из своего укрытия в строениях храма, откуда была хорошо видна вся миссия, и молча побежали вниз с холма, через деревянный мост, потом свернули в узкую улочку, добежали до ее конца, свернули в другую. Хирага бежал впереди. Их заметила бродячая собака, зарычала, бросилась им наперерез и умерла. Уверенная короткая дуга, которую описал меч Хираги, была почти неуловима глазу. Он заспешил дальше с обнаженным мечом в руке, почти не спотыкаясь в темноте, углубляясь все дальше и дальше в лабиринт городских улиц. Ори осторожно следовал за ним. Сегодня ночью его рана начала нагнаиваться.
У стены какой-то лачуги на безопасном перекрестке Хирага остановился.
– Здесь все тихо, Ори! – прошептал он.
Торопливо оба самурая