угрызения совести?! В жизни не поверю!
Скелтон резко поворачивается и идет к двери. Хастер, после секундного колебания, преграждает ему путь.
Блекстоун – Нет уж погодите!
Скелтон останавливается лицом к Хастеру.
Блекстоун – Дело в том, что вся та сцена, вся та мерзкая сцена была игрой! Блеф! Мастерский ход великого сыщика!
Розенбоу (вскакивает). – Идиот! Слон в посудной лавке!
Блекстоун (мягко усаживает Розенбоу). – Оставьте его. Все равно не поймет. Не дано. (Хастеру.) Пусть идет.
Хастер (быстро освобождает дверной проем). – Вон!
Скелтон (оборачивается со зловещей улыбкой). – Здорово! Это значит – я убийца! По недомыслию. Не учел, видите ли, всей тонкости души джентльмена! Класс! А где же, позвольте узнать, предсмертная записка? А? Самоубийца, особенно джентльмен, должен был, обязан был перед смертью чего-нибудь да написать. Признание, например, и последнее прости!
Блекстоун – Какое еще признание! Вы ведь сами раскрыли его портфель и нашли там папку. Что вам еще нужно? Письменные показания? А зачем? Неужели вы думаете, что мы позволим пятнать его имя воровством и самоубийством!
Скелтон – А что же – несчастный случай? Выпал из окна? Головка закружилась? И ничего не было?
Блекстоун – Естественно.
Шелл – Я всегда говорил, что эти подоконники слишком низкие.
Розенбоу – Точно!
Блекстоун – Вот так: честь джентльмена ему была дороже жизни. Как и любому из нас, не сомневайтесь. Смертью он спасал не только свою честь, но и нашу, нашей фирмы! Так неужели мы позволим…
Розенбоу и Шелл (одновременно) – Никогда!
Скелтон – Ага… (Выходит на центр авансцены.) Честь джентльме-на дороже жизни… Человеческой жизни… Для любого из вас…
Блекстоун – Хватит! Вы свободны! И не забудьте: ничего не было. Ничего. Несчастный случай. Идите!
Розенбоу и Шелл (одновременно) – Да.
Скелтон оглядывается на Хастера, пытаясь поймать его взгляд.
Хастер – Да.
Скелтон – Нет. Вам, джентльмены, придется еще некоторое время потерпеть мое общество. Иначе прямо отсюда я пойду в газету.
Розенбоу – Сволочь!
Пауза.
Блекстоун – Мистер Скелтон, позвольте спросить, а почему вас выгнали из полиции? Ведь выгнали, не правда ли?
Скелтон – Ну не выгнали, а, скажем так, потеряли.
Розенбоу – А мы нашли!
Блекстоун – Так почему же?
Скелтон (с улыбкой). – Примерно за то же самое: всегда пытался довести дело до конца. Самого конца. (Дальше как по писанному.) Преступник, кем бы он ни был, независимо от стимулов преступных действий, пусть даже самых благородных, должен понести наказание.
Блекстоун – Вы имеете ввиду – предстать перед судом?
Скелтон – Это одно и то же.
Блекстоун – Отнюдь. И как-то не вяжутся «благородные стимулы» с «преступными действиями».
Скелтон –