жене предавать собственного мужа?
– Ты все еще не раздумала выходить за меня?
– Нет.
– Хотя наш брак и решен против нашей воли?
– Это хорошее решение, – сказала она.
Потом мы перешли в комнату Виктории, и она спросила:
– Ты расскажешь мне, что делается за стенами Города?
– Да не могу я!
– Из-за клятвы?
– Вот именно.
– Но ведь ты уже нарушил ее. Какая теперь разница?
– Да и рассказывать, в сущности, нечего, – заявил я. – Десять дней надрывался на черной работе, а к чему, зачем – сам толком не знаю.
– А что это была за работа?
– Виктория, не надо… не выспрашивай меня.
– Ну ладно, расскажи мне про солнце. Почему тем, кто заперт в Городе, не разрешают смотреть на него?
– Понятия не имею.
– С ним что-нибудь не в порядке?
– Да нет, не думаю…
Виктория задавала мне вопросы, какие я должен был бы задать себе сам, но не задал. В сумбуре новых впечатлений у меня не оставалось времени на то, чтобы запомнить, что именно я видел, не говоря уже о том, чтобы осмыслить увиденное. Но как только эти вопросы были поставлены передо мной, они потребовали ответа – а был ли у меня ответ? Может, с солнцем действительно что-то неладно, и это угрожает безопасности Города? А если так, то угрозу не следует разглашать? Но я же видел солнце своими глазами, и…
– Да нет, с солнцем все в порядке, – ответил я. – Только выглядит оно не так, как я думал…
– Солнце – шар.
– Ничего подобного. Или, по крайней мере, оно не похоже на шар.
– А на что оно похоже?
– Мне наверняка не следовало бы говорить об этом.
– Раз уж начал, продолжай.
– Да это, должно быть, и неважно.
– Важно.
– Ну, ладно. – Я уже и так сказал слишком много, но что мне оставалось делать? – Днем его как следует не разглядишь, оно чересчур яркое. Но на восходе и на закате на него можно смотреть, хоть и не подолгу. По-моему, оно имеет форму диска. Но это не просто диск, и я не нахожу слов, чтобы описать его. Понимаешь, из центра диска кверху и книзу торчит какое-то острие.
– И острие тоже часть солнца?
– В том-то и штука. Что-то вроде волчка. Только его трудно разглядеть толком – солнце такое яркое даже в эти минуты. В прошлую ночь я вышел на улицу, небо было ясное, светила луна. И представь, луна имеет такую же форму. Но до конца ее было тоже не разглядеть – луна была неполная.
– Ты не шутишь?
– Я видел это своими глазами.
– Ведь нас учат совсем по-другому.
– Знаю, что по-другому, – ответил я. – Но что я видел, то видел.
Больше я ничего не сказал. Виктория так и сыпала вопросами, но я ушел от них, утверждая, что не знаю ответов. Тогда она предприняла еще одну попытку выяснить характер моей работы, но я, сам не знаю как, ухитрился промолчать. Потом я, в свою очередь, стал расспрашивать о ее жизни, и мало-помалу мы ушли от опасной для меня темы. Конечно, ушли не навсегда, но я по крайней мере выиграл время, чтобы подумать.
Поутру Виктория