не очень это улыбается. При одной мысли об этом у него глаза на лоб выскакивают.
– А вы что работаете? – спросила девушка.
– Кто? Я? Я сегодня играю босяка, трампа. Разве вы не знаете: я – Чарли Уэлш!
Она поняла, что это имя должно было сразу бросить яркий свет на его носителя, но ее хватило только на то, чтобы вежливо сказать:
– Ах, вот как!
Она чуть-чуть не рассмеялась, увидев, как от разочарования вытянулось лицо ее собеседника, но она скрыла свое смешливое состояние.
– Нет, послушайте, милая моя! – резко произнес он. – Это невозможно! Не может быть, чтобы вы были здесь и никогда не слышали о Чарли Уэлше! Не иначе как вы слишком молоды. Поймите же, я – единственный, единственный настоящий любитель! Несомненно, вам приходилось видеть меня! Я – повсюду. При желании я легко мог бы сделаться профессионалом, но играть любителя гораздо выгоднее.
– Но что значит «единственный»? – осведомилась она. – Мне интересно знать, что это такое!
– Конечно, конечно! – очень галантно отозвался Чарли. – Я сейчас дам вам самые исчерпывающие сведения. Единственный – это несравненный, неподражаемый. Это человек, который любое дело делает лучше всякого другого человека! Вот и все! Поняли?
Эдна поняла.
– Для того, чтобы еще больше убедить вас, – продолжал он, – я попрошу вас внимательно посмотреть на меня. Я – единственный настоящий любитель, который знает, может и умеет все! Сегодня я показываю босяка. Имейте в виду, что имитировать гораздо труднее, чем в самом деле играть. Любительское искусство – самое настоящее, самое высокое искусство! Изволите видеть! Я могу делать все, начиная с чтения монологов до характерных танцев в голландских пантомимах. Помните же: я – Чарли Уэлш, Единственный Чарли Уэлш!
И таким образом, в то время как маленький черненький человечек и дородная светловолосая женщина исполняли свои изящные танцы, а затем сменились другими профессионалами, Чарли Уэлш посвящал Эдну во все особенности театральной жизни, снабжал ее самой разнообразной и превосходной информацией, которую девушка старательно откладывала в своей памяти на потребу читателям «Sunday Intelligencer».
– Ах, вот и он! – вдруг воскликнул Чарли. – Его светлость ищет вас. Вам первой выступать: вы начинаете программу. Не обращайте внимания на публику, когда выйдете на сцену. Работайте, как настоящая леди, и больше ничего!
В этот момент Эдна почувствовала, как ей изменяет журналистское самолюбие, и она готова была отдать все на свете зато, чтобы очутиться где-нибудь в другом месте. Но режиссер, точно леший, наскочил на нее и отрезал отступление. Она ясно слышала вступительную музыку оркестра и по наступившей тишине в зале поняла, что публика ждет ее выхода.
– Ну, иди же! – прошептала над ее ухом Летти и ободряюще пожала ей руку. С противоположной стороны она услышала решительный голос Чарли Уэлша:
– Да не робейте! Чего там!
Но у нее было такое состояние, точно ноги ее приросли к полу и никак не могут оторваться. Она в бессилии прислонилась