расстояние до земли, подтвердил:
– Да, сейчас шесть часов. Мне нужно быть на берегу до девяти. Раньше десяти народ не соберется. Ночью ветер начнет свежеть, и вы можете двинуться к берегу и завтра на рассвете подобрать меня.
– Во имя здравого смысла и рассудка, – вспылил капитан, – для чего вам собирать народ? Разве вы не знаете, что моя шхуна горит?
Мак-Кой оставался ласковым, подобно морю в летний день, тихую гладь которого ничто не могло смутить.
– Конечно, капитан, – мирно произнес он воркующим голосом, – я знаю, что ваша шхуна горит. Поэтому я и еду с вами на Мангареву. Но я должен получить разрешение ехать с вами. Это наш обычай. Губернатор оставляет остров только в самых крайних случаях. Интересы народа поставлены на карту, и поэтому они – народ – имеют право запретить или позволить. Но они разрешат, я это знаю.
– Вы уверены?
– Вполне уверен.
– Ну, а если вы заранее знаете, что они позволят, зачем же хлопотать и добиваться этого? Подумайте о задержке – ведь целая ночь.
– Это наш обычай, – последовал невозмутимый ответ. – Я – губернатор и должен сделать распоряжения относительно управления островом в мое отсутствие.
– Но до Мангаревы всего лишь двадцать четыре часа пути, – заметил капитан. – Предположите, что на обратный путь против ветра вам потребуется в шесть раз больше времени, и все же вы вернетесь к концу недели.
Мак-Кой улыбнулся своей широкой, доброй улыбкой.
– На Питкэрн идет очень мало кораблей – обычно из Сан-Франциско или со стороны мыса Горн. Мне повезет, если я вернусь через шесть месяцев. А очень возможно, что буду отсутствовать целый год, и, возможно, мне придется ехать в Сан-Франциско искать судно, которое доставит меня обратно. Мой отец однажды покинул Питкэрн с намерением вернуться через три месяца, а прошло два года, прежде чем мы его увидели. И, наконец, ведь вы страдаете от недостатка провизии. Если вам придется пересесть в шлюпки и погода испортится – много дней пройдет, пока вы доберетесь до земли. Утром я могу привезти вам на двух каноэ провизии. Лучше всего будут сушеные бананы. Когда бриз начнет свежеть, вы правьте к берегу. Чем ближе вы будете, тем больше провизии я смогу доставить вам. До свиданья!
Он протянул руку, и капитан Давенпорт сжал ее, не спеша выпустить. Казалось, он цеплялся за него, как утопающий матрос за спасательный буй.
– Могу ли я быть уверен, что вы вернетесь утром? – спросил он.
– Да, вот именно! – вскричал помощник. – Разве мы можем знать, что он не удерет, спасая свою шкуру?
Мак-Кой не отвечал. Он ласково и снисходительно смотрел на них, и казалось, непоколебимая уверенность его духа передается им.
Капитан разжал руку, и Мак-Кой, бросив последний, как бы благословляющий взгляд на команду, перелез через фальшборт и спустился в каноэ.
Ветер посвежел, и «Пиренеям», несмотря на свою грузную подводную часть, удалось отвоевать у западного течения шесть миль. Питкэрн находился с подветренной стороны на расстоянии