кавалеристов с ганноверским краснокафтанником-сержантом или прусским унтер-офицером во главе. С некоторыми из этих конвоиров мой спутник обменивался приветствиями.
– Вы не представляете, до чего мне претит знаться с этой братией, пожаловался он. – Но такова печальная необходимость. Война требует все нового притока людей, отсюда и вербовщики, поставляющие человечье мясо. Они получают от нашей казны по двадцать пять талеров с головы. Конечно, за такого молодца, как, скажем, вы, – добавил он, смеясь, – цена доходит и до сотни. При старом короле за вас дали бы, пожалуй, и всю тысячу – для его полка гренадеров, который ныне правящий король расформировал.
– Я сам знавал служивого из вашего гренадерского полка, – откликнулся я. – У нас его так и звали Морган-пруссак.
– В самом деле? Кто же он был, этот Морган-пруссак?
– Верзила гренадер, ваши вербовщики каким-то образом похитили его в Ганновере.
– Экие канальи! – удивился мой приятель. – И хватило же смелости завербовать англичанина!
– То-то и есть, что он ирландец, да такая расторопная голова, что где им против него! Сами посудите! Моргана, стало быть, схватили и зачислили в гвардию великанов, где он оказался на голову выше всех. Многие из верзил плакались на свою жизнь, на палочье, на бесконечные учения да на нищенскую плату; но Морган не принадлежал к ворчунам. «А по мне, – говорил он, – лучше раздобреть на берлинских харчах, нежели ходить в отрепье и подыхать с голоду в Типперэри!»
– А где это Типперэри? – поинтересовался мой спутник.
– То же самое спросили у Моргана его приятели. Типперэри – это чудесная провинция в Ирландии с главным городом Клонмелем, а это, скажу я вам, такая столица, что уступит только Лондону или Дублину, – не чета вашим континентальным городам! Морган сказал им, что родина его недалеко от этого города и что одно у него огорчение в нынешних счастливых обстоятельствах: братья его дома, поди, голодают, а ведь как славно бы им жилось на харчах его величества!
«Голову даю на отсечение, – сказал Морган сержанту, которому он все это выкладывал, – был бы здесь мой братец Бин, его бы тут же произвели в сержанты».
«А что, он до тебя дотянет?» – поинтересовался сержант.
«До меня? Сказали тоже! Да у нас в семье меня недоростком зовут. Нас шестеро братьев, не считая меня, но Бин выше всех вымахал. В чулках семь футов росту! Это так же верно, как то, что меня зовут Морган».
«А нельзя ли послать за твоими братьями и сманить их к нам?»
«Нет уж, и думать не могите! С тех пор как меня заграбастал один из ваших, они сержантов видеть не могут, – отвечал Морган. – Эх, и жалко же, что они не приедут. Представляю, каким великаном смотрел бы Бин в гренадерской шапке!»
Больше он ни слова не сказал про своих братьев, а только вздохнул, будто сожалея о их горькой участи. Сержант, однако, все доложил офицерам, а там дошло и до самого короля. Его величество такое взяло любопытство,