способностям и энергии проложил себе путь из нищеты и безвестности к благоденствию и роскоши. Глядя из окошка моей кареты, катившей по пустынным, голым дорогам мимо ветхих хижин местных поселян, выбегавших в своем отрепье позевать на пышный экипаж и при виде важного незнакомца в роскошной золоченой карете и моего телохранителя орясины Фрица, сидевшего, развалясь, на заднем сиденье, – его закрученных в стрелку усов, толстой косы и зеленой ливреи, обшитой серебряным галуном, возглашавших троекратное «ура!» в честь сиятельного лорда, – я не без самодовольства думал о своей успешной карьере и благословлял небо, одарившее меня столь превосходными талантами. Если бы не мои достоинства, быть бы и мне этаким неотесанным сквайром, с чванным видом разгуливающим по улочкам дрянного городишки, через какие проезжала моя карета, направляясь в Дублин. Я, возможно, женился бы на Норе Брейди (не странно ли – хоть судьба, благодарение небу, уберегла меня от этой участи, я почему-то всегда с нежностью вспоминаю мою кузину, и горечь, причиненная ее утратой, еще и доселе свежа в моей памяти, более чем любой другой эпизод моей жизни); возможно, наплодил бы десяток ребятишек и был бы самостоятельным фермером или экономом у сквайра, или десятником, или адвокатом, а между тем сейчас я один из самых известных джентльменов Европы! Пока нам меняли лошадей, я велел слуге достать мешок с медяками и швырять их в толпу, и это вызвало такой хор благословений и добрых пожеланий, как будто проезжал сам милорд Таунсенд, лорд-наместник Ирландии.
Лишь на второй день пути – ибо ирландские дороги были в те времена из рук вон плохи и барская колесница еле-еле плелась по ухабам и рытвинам прибыли мы в Карлоу, где я остановился в той же гостинице, куда заезжал одиннадцать лет назад, когда бежал из дому, считая, что убил Квина в поединке. Как живо встали передо мной картины прежних дней! Старый хозяин, когда-то прислуживавший мне, приказал долго жить; гостиница, показавшаяся мне тогда уютной, являла следы крайнего обветшания, но вино было не хуже, чем встарь, и я пригласил хозяина распить со мной кувшин, чтобы услышать от него местные новости.
Общительный, как все его племя, он рассказал мне про урожай и про цены на рынке; и почем продавали скот на последней Касл-Дермотской ярмарке, и последнюю шутку отца Хогана, священника; и как «Белые ребята» сожгли стога у сквайра Скэнлена; и как грабители, напав на дом сэра Томаса, здорово просчитались; и кто поведет охоту с килкеннийскими гончими в следующем сезоне; и какая замечательная облава была у них в прошедшем марте; и какой полк стоит в городе; и как мисс Бидди бежала с прапорщиком Муллинсом; а также все новости по части спорта, выездных сессий суда и съезда мировых судей поведал мне сей достойный летописец от пивных бочек, не переставая удивляться, как моя честь не слышала этого в Англии или в чужих землях, где, по его убеждению, так же интересовались тем, что произошло в Килкенни и Карлоу, как и здесь. Признаюсь, я с удовольствием слушал его болтовню; в его рассказах поминутно мелькали имена, знакомые