хулиганами признается и уважается только один закон: «око за око», а я скажу: «два ока за око, все зубы за зуб». «Подъявший меч…»
В этой беспощадной борьбе за жизнь я стану вровень с этим страшным звериным законом – с волками жить{58}.
И пусть культурное сердце сжимается иногда непроизвольно – жребий брошен, и в этом пути пойдем бесстрастно и упорно к заветной цели через потоки чужой и своей крови. Такова жизнь… Сегодня ты, а завтра я. Кругом враги… Мы, как водою остров, окружены большевиками, австро-германцами и украинцами. Огрызаясь на одних, ведя политику налево и направо, идешь по пути крови и коварства к одному светлому лучу, к одной правой вере, но путь так далек, так тернист.
Холод усиливается – почти мороз; полная луна холодным светом освещает пустынные, ровные пашни, изредка прорезанные узкими полосками снега. Большинство идет пешком почти весь переход. Слезли с подвод – все же теплее. Холод проникает всюду…
12-й час, вот и река.
В половине двенадцатого, когда голова нашей колонны подошла к парому, уже началась переправа горной батареи; эскадрон был уже на левой стороне. Переправа тянулась долго – только в 6 часов переправил части, и началась переправа обозов.
Чем дальше к утру, тем становилось холоднее – усиливался ветер, грелись у костров из камыша, соломы, сухой травы и бурьяна – дров нет; в домике паромщика битком набито греющимися.
Вернувшись в штаб, пил чай. Почти совсем не заснул. Днем от заставы донесение о приходе на станцию Трикраты эшелона – донесение, до крайности не вязавшееся с обстановкой; по выяснении оказалось мифом – пришел поезд с товарными вагонами.
День опять ветреный и холодный.
Бессонная ночь сказалась, устал, хочется спать – лег в начале 10-го.
17 марта, Петропавловка
С утра пурга; с выступлением задержались, и колонна двинулась только в 8 вместо 7-ми. Ветер восточный – северо-восток, холодный, гнал тонкую снежную пыль, резал лицо, коченели руки, отмораживались уши, лед нависал на усах и бороде, на ресницах и бровях. Может, дорогу плохо видно. Снег слепит чем дальше, тем больше. Идти очень тяжело, в особенности артиллерии и кавалерии – мерзнут руки и ноги. Мортирщики стонут, много добровольцев полумальчишек, ясно, что 45 верст им было бы не под силу в таких условиях. Сократил переход, остановившись в Спасибовке и Петропавловке вместо Еланца. Бежал прапорщик, летчик Бербеко, со своим приятелем – не усмотрела конно-горная.
Как разнообразно отношение жителей – масса во многих деревнях очень благоприятно настроена, так в Акмечети и Александровке. Акмечетских трех убийц полковника, которых выдали нам сами жители, сегодня расстреляли. Акмечетские особенно помогали переправе, их комитет сам прислал своих плотников и техника направить паром для броневиков. Дали доски для усиления и вообще оказывали всякое содействие.
Приходится выслушивать много жалоб, просьб о разборе