по Европе, которую он считал столь же, если не больше, своим домом, сколь и Россию. Но удивительная империя, раскинувшаяся на трёх континентах, была всё же дороже: то была его родина и его мастерская.
В конце января 1809 года состоялось освящение возведённого по проекту Кваренги здания Смольного института благородных девиц. Матушка попросила его непременно присутствовать, но государю и самому интересно было посмотреть на новое украшение его столицы.
Путь от Зимнего был неблизкий, однако гнедая шестерня, лихо погоняемая первым царским кучером Ильёй Байковым, домчала их по накатанному насту быстро и покойно. Тяжёлая карета, поставленная на полозья, едва покачивалась на смягчающих тряску ремнях. Александр Павлович, его мать и супруга невольно заговорили о том, насколько приятнее ездить по русским дорогам зимою, чем летом.
На подъезде к Смольному стояли два стройных ряда семёновцев с ружьями «на караул», во дворе самого института – преображенцы.
Здание производило сильное впечатление. Спланированное «покоем», оно было обращено крыльями к парадному двору. Центральная часть, украшенная восьмиколонным ионическим портиком с фронтоном, была вознесена на мощное арочное основание. Тут были красота, строгость и величие. Правда, никакого сходства со Смольным монастырём… Но он в прошлом, как и вся допетровская и послепетровская Русь. Пришло время императорской России.
Во время молебна и освящения государь осмотрел внутренние покои института и выразил своё удовлетворение отсутствием роскоши.
– Полагаю, девицам из благородных семей приличнее воспитываться в скромной обстановке.
– Vous avez parfaitement raison[19], – заметал шедший радом князь Голицын, – научиться мотовству проще простого, оно в самой женской природе.
Вдовствующая императрица погрозила пальцем известному насмешнику, но не могла удержаться от улыбки.
– Кстати, князь, почему из синодских присутствует только Феофилакт? – поинтересовался государь. – Эго очень неверно и… очень по-русски! – отчуждение духовенства от светских церемоний. Тут ведь, кажется, вполне богоугодное дело творится, но наши святые отцы предпочитают свои кельи. Быть может, они правы, быть может… Ну чем им плохо императорское общество?
– Простите, ваше величество, но в последнее время именно императорское общество становится не совсем приличным, – с невинным видом ответил Голицын, намекая как на Бонапарта, так и на негритянскую «империю» на острове Сан-Доминго.
Елизавета Алексеевна не удержалась от смеха, но император покосился на жену недовольно.
– Шутник ты, князь, – только и сказал он.
Следствием мимолётного разговора стало приглашение князем Александром Николаевичем членов Синода и всех лиц, которых они пожелают взять с собою, на большой придворный бал, заключавший в конце февраля масленицу.
Нигде не проявлялись так ярко главные черты петербургской