запрыгнуть на уступ скалы: мне чудом удалось добраться до узкого крутого утеса, но Оберон не долетел и до него и с фырканьем повалился на спину.
‹Обойди подножие скалы и жди, – приказал я волкодаву. – Я пригоню баранов к тебе›.
‹Ладно, – не стал спорить Оберон. – Лучше схитрить, чем бессмысленно носиться кругами›.
Продолжая взбираться по склону, я не сводил глаз с убегающих баранов. Меня поразило, что я вроде бы их догонял, и я испытал такое ликование, что даже залаял в надежде испугать рогатых зверюг до полусмерти. Однако они, похоже, были созданы для того, чтобы грациозно скакать по скалам, а я – нет, и, в конце концов, я позорно отстал от баранов. Но ведь мне приходилось искать места, чтобы поставить лапы и не свалиться на землю! Я протяжно завыл: пусть бараны не сомневаются, я рядом! Нет уж, я не собирался сдаваться и пускать все на самотек. Я поймаю их – во что бы то ни стало!
Разумеется, я не знал точно, где их поджидал Оберон, но рассчитывал, что мой лай подскажет волкодаву верное направление.
Спускаться по тенистому склону оказалось гораздо сложнее, чем подниматься: крутые уступы таили в себе опасность. Вдобавок я мог оступиться, упасть в какое-нибудь ущелье – и тогда охоте конец. Но бараны, мчавшиеся в аризонском ночном полумраке, помогали мне сориентироваться в пространстве. Они неслись в южном направлении, и я слышал только цоканье копыт по камням и собственное тяжелое дыхание. Если Оберон и Флидас затаились поблизости, они сделали все возможное, чтобы бараны их не заметили.
Я опять залаял, главным образом для того, чтобы заглушить завывания возбужденного Оберона. Теперь я не сомневался в том, что расстояние между мной и волкодавом сокращалось. Я замер возле обрыва и увидел, что мне надо свернуть чуть западнее, чтобы найти подходящий спуск. Воспользовавшись моим бездействием, бараны взбодрились и припустили во весь дух. Однако я избрал правильную тактику и вскоре углядел Оберона: волкодав схоронился за креозотовым кустом – как раз неподалеку от спуска, до которого уже добралась наша добыча.
Не шелохнувшись, я наблюдал за тем, как бараны начали спрыгивать на землю. От следующей крутой скалы зверюг отделяло примерно пятьдесят ярдов с чахлыми растениями пустыни. Оберон перекрыл баранам дорогу, я продолжал заливаться лаем у них за спиной, поэтому они свернули на восток, к тропинке между скалами. Когда их упитанные туши четко обрисовались на фоне неба, стрела поразила особенно крупный экземпляр: баран заблеял и кубарем скатился вниз.
Его соплеменники, спасавшиеся бегством, даже не остановились.
Оберон подскочил к барану, чтобы его добить, однако в том не было необходимости: стрела Флидас попала ему прямо в сердце. Я был уверен, что богиня вот-вот появится, чтобы затребовать свою добычу. Я начал спускаться вниз, размышляя, довольна ли Флидас нашей краткой охотой по местам, которые мы с Обероном исходили вдоль и поперек.
К сожалению, минуту спустя выяснилось, что нас засекли. Когда я добрался до каменистого участка,