не оказалось.
Ей помахала какая-то женщина.
– Я твоя соседка, Рейлин. Помнишь такую?
– Ага, – ответила Грейс. И снова принялась оглядываться.
– Я отведу тебя домой.
– Ты?
– Я.
– Почему ты?
– Ну а почему бы и нет?
– А где Иоланда?
– На работе.
– Она сказала, что отпросится и заберет меня.
– У нее же не получится отпрашиваться с работы каждый день. Раз, другой – и все. Поэтому мы решили: если я могу встретить тебя сегодня, то она пока подождет. Я думала, ты знаешь.
– Кажется, она говорила, что вместо нее может прийти еще кто-нибудь. Но про тебя я ничего не слышала. Или вылетело из головы…
Они побрели домой по мрачным улицам. Идти было долго. Мимо проехала машина, из окон которой разносился оглушительный рэп, и Рейлин поморщилась. Грейс, в отличие от нее, не подала виду, хотя басы ударили в грудь, отдаваясь в каждой косточке.
Когда перестало звенеть в ушах, Грейс спросила:
– А ты свободна только сегодня, да?
– Обычно я в это время на работе. Сегодня ушла пораньше, потому что одна из клиенток передумала и записалась на другое время.
– Если Иоланда не сможет часто отпрашиваться с работы, то кто заберет меня из школы послезавтра?
– Думаю, нам стоит поговорить с миссис Хинман. Она же на пенсии. Может, согласится тебя встречать.
– А если откажется?
– Что ж, тогда… Будем решать проблемы по мере поступления.
– Как это?.. Ай, ладно. Так вы с Иоландой дружите?
– Нет.
– А почему она попросила тебя забрать меня из школы?
– Сегодня утром я столкнулась с ней в подъезде, пока ты собиралась, и мы немножко поговорили про тебя. Вот и все.
– Ясно, – сказала Грейс.
Больше она ничего не спрашивала, пока они не пришли домой.
Дойдя до дома, Грейс уточнила:
– Мы прямо сейчас пойдем к миссис Хинман?
– А ты не хочешь сначала отнести рюкзак?
– Не-а.
– Давай-ка, не ленись, – сказала Рейлин.
Грейс было все равно, поэтому она просто пожала плечами.
Рейлин зашла в квартиру вместе с ней. Дверь в спальню была приоткрыта, и соседка замерла на пороге, глядя на лежащую в кровати маму. Рейлин настороженно ждала, однако мама не пошевелилась, не издала ни звука, даже веки не дрогнули. Пыльные жалюзи на высоких подвальных окнах были опущены. Сквозь щели в комнату пробивался слабый дневной свет, и Грейс с трудом различала мамину фигуру. Ее волосы сбились во сне, почти полностью закрывая лицо. Грейс стало неприятно, что Рейлин видит маму в таком состоянии, хотя девочка не понимала, откуда взялось это чувство.
– Ну что, пойдем? – спросила она. И тут же привычно смутилась, потому что вышло слишком громко.
Рейлин дернулась от неожиданности и снова застыла на месте: наверное, подумала, что мама сейчас откроет глаза, повернется, встанет. Грейс тоже так подумала –