тоже была заперта на цепь и висячий замок. На желтой полицейской ленте, протянутой вдоль сетки, виднелась надпись: «Вход воспрещен. Распоряжение шерифа Чарлстона».
Сол медлил. Было тихо. Слышались лишь барабанная дробь дождя по крыше сарая да шум капель, падающих с кустарника на землю. Он ухватился руками за высокую ограду, поставил левую ногу на перекладину, с секунду неуверенно балансировал над ржавыми острыми штырями и спрыгнул во двор.
На секунду Сол замер, опершись руками о мокрые плиты, чувствуя, как судорогой сводит правую ногу. Сердце его лихорадочно билось в груди; во дворе неподалеку вдруг залаяла собака, потом лай прекратился. Он осторожно прокрался мимо цветочной клумбы и перевернутой ванночки для птиц к деревянному крыльцу, которое явно было пристроено к дому гораздо позднее. Дождь, сумерки и мерный стук капель, падающих с живой изгороди, казалось, приглушали отдаленные звуки и усиливали шум шагов и шорох, производимые Солом. Слева за большими стеклами он различил растения: там с садом сливалось помещение оранжереи. Ласки толкнул затянутую сеткой дверь, ведущую к веранде, дверь открылась с ржавым скрипом, и Сол ступил в темноту.
Веранда оказалась длинной и узкой, пахло плесенью и землей. Он различил темные силуэты пустых глиняных горшков вдоль стеллажей у кирпичной стены дома. Внутренняя дверь, массивная, с окном из тонированного стекла и красивыми резными панелями, была надежно заперта. Сол не сомневался, что у старухи в доме установлена сигнализация, но наверняка чисто внутренняя, не связанная с полицейским участком.
А что, если полиция все-таки подсоединила эту систему к участку? Сол тряхнул головой и подошел к узким окнам между стеллажами. Ему удалось разглядеть белую громадину холодильника. Вдруг послышался отдаленный раскат грома; дождь с удвоенной силой застучал по крышам и живым изгородям. Сол принялся переставлять горшки, выстраивая их в пустых промежутках на полках, потом отряхнул с рук чернозем и снял с подставки опустевший метровый стеллаж. Окна над грубо сделанной подставкой были закрыты на задвижку изнутри. Он на секунду замер и, выбрав самый большой и тяжелый из глиняных горшков, ударил им по стеклу.
Звон разбитого стекла показался Солу ужасно громким, громче, чем раскаты грома, последовавшие сразу за мелькающими отражениями молний, которые превратили остатки стекла в зеркала. Он замахнулся вновь и разнес бородатый силуэт собственного отражения, а заодно и вертикальную перегородку окна, затем осторожно вытащил торчащие осколки и попытался в темноте нащупать задвижку. От внезапной детской мысли, что его могут схватить за руку, у него похолодела спина. Он нащупал цепочку и потянул. Окно раскрылось наружу. Протиснувшись в него, Сол ступил на подоконник и тяжело спрыгнул на пол кухни.
В старом доме все время раздавались какие-то звуки. Снаружи по водостоку струилась дождевая вода. В холодильнике тоже что-то гудело, причем так громко, что Сол чуть не повернул обратно. Он отметил про себя, что электричество