глухо спросила она.
– Да, думаю, уже вроде как пора. – Он подобрал свою футболку на подлокотнике дивана и натянул ее на плечи. – Я устал, а тебе… ну, я думаю, у тебя же есть еще какие-то дела?
Молчание. Она стояла и смотрела на него. Карл услышал, как она сглотнула, потом – влажное хлюпанье, и со всей очевидностью понял, что она плачет в темноте. Карл застыл в неловкой позе, в наполовину надетой футболке, и уставился на нее. Хлюпанье превратилось в настоящий всхлип. Она отвернулась и обхватила себя руками.
– Послушай… – начал он.
– Нет, иди. – Ее голос был твердым, в нем почти не слышались слезы.
Профессиональная выучка, решил он. Но она была расстроена по-настоящему, если не считать, что горе она изображает куда лучше, чем экстаз во время секса. Он стоял у нее за спиной и смотрел на неприбранные волосы, туда, где они вились мелким бесом от влаги и жары.
Перед глазами возник раскуроченный затылок Габи.
Карл скривился и, поколебавшись, положил руку ей на плечо, опасаясь, что это покажется грубым фарсом после дешевой близости, которую он купил у нее двадцать минут назад. От его прикосновения она слегка вздрогнула и сказала:
– Я беременна.
Слова отрикошетили от стенки его сознания, и ему на миг подумалось: ослышался. Потом, когда она повторила, Карл убрал руку с ее плеча. Ведь совсем недавно она выудила из сумки баллончик спрея «Троян» с ловкостью циркачки, у которой завязаны глаза, и с такой же ловкостью обработала им Карла! Когда он наблюдал за этими действиями, то ощущал приятную успокаивающую уверенность, мол, он (идиотская ухмылка) в хороших руках. Теперь столь же идиотская часть его личности сочла себя преданной из-за признания в уже произошедшей ошибке, словно бы обвиняли его.
– Ну, – сказал он для пробы, – в смысле, ты же можешь… Сама понимаешь.
Ее плечи тряслись.
– Это Флорида. Здесь такое запрещено уже десятки лет. С этим надо в Штаты Кольца или в Союз, а этого моя страховка не покроет. Даже если я продам все, что у меня есть, денег будет недостаточно.
– А нет кого-то, кто…
– Мужик, ты что, не слышал меня? Это, блин, незаконно.
Появилось и окрепло ощущение профессиональной компетентности, того, что он в своей тарелке.
– Да законность вообще ни при чем. Я не об этом. Есть же места, куда ты могла бы пойти.
Женщина повернулась к нему лицом, смахнула ладонью слезы со щеки. Оставшиеся мокрые дорожки блестели в свете с улицы. Она фыркнула.
– Ага, пожалуй, ты мог бы туда пойти. Или дочь губернатора. Думаешь, у меня есть такие деньги? Или, может, ты думаешь, я рискну сунуться в какой-нибудь абортарий на задворках, а потом вернусь домой, истеку кровью или сдохну от сепсиса, потому что они слишком скупы, чтобы использовать качественные инструменты? Откуда ты, мужик? Медицина тут стоит херову кучу денег.
Он был готов послать ее подальше, и нужные слова уже вертелись на кончике языка. Это не его