давно забытым ощущением. Она была такой теплой и узкой, это тепло проходило сквозь меня и разливалось по телу: через бедра наверх, к груди. Даже холодные капли были не в силах умерить мой пыл.
Я не знал, сколько мужчин у нее было после меня, и не хотел знать. Нависая над ней, чувствуя ее всю, я ждал, что она откроет глаза.
Когда это наконец произошло, Фэллон взглянула на меня, обняла за шею дрожащей рукой, притянула к себе и поцеловала. Наши языки сплелись в танце. Покусывая ее влажные губы, я начал двигаться. Сначала медленно, пытаясь прочувствовать каждый миллиметр ее горячего лона, наслаждаясь каждым стоном, что срывался с ее губ.
Оторвавшись от них, я сжал одной рукой ее грудь, а второй оперся на машину. Каждый мускул у меня в спине был напряжен до предела, а плечи пылали. Вдыхая и выдыхая воздух из легких, я едва сдерживал себя. Это было невыносимо. Я резко и глубоко вошел в нее. Вулкан у меня между ног уже готов был взорваться, но это было так приятно.
С каждым моим движением ее грудь подскакивала. Я двигался все быстрее.
Она впилась в меня ногтями.
– Еще, Мэдок. Это так приятно.
Я выпрямился, подтянул ее к себе и закинул ее ноги себе на плечи.
– Скажи мне, что ты по этому скучала.
– Да, – ответила Фэллон дрожащим шепотом и кивнула. – Я скучала по этому.
Я тоже скучал.
Я снова резко вошел в нее. Как в последний раз. Будто завтра никогда не наступит.
Она выгнула спину, как дикая кошка. Ее грудь дрожала. Громкий, протяжный стон сорвался с ее губ:
– Да-а-а… О боже!
Вокруг моего члена все сжалось. Она дышала часто и сбивчиво, ее живот дрожал, а глаза были крепко зажмурены. Было так приятно чувствовать, как она кончает.
Волна жара прокатилась по моему члену и обожгла головку. Я вытащил его и, тяжело дыша, кончил ей на живот.
В горле все пересохло, а сердце билось с такой силой, будто пыталось сломать ребра и выскочить из груди. Я уронил голову ей на грудь и закрыл глаза, наслаждаясь тем, как она поднимается и опускается при каждом вздохе.
В голове не было связных мыслей. Одни только разрозненные слова.
Великолепно.
Горячо.
Черт.
Дерьмо.
Я понятия не имел, что мне теперь делать, и ее молчание говорило о том же. Прежде чем я успел встать, она вдруг запустила руку в мои мокрые волосы.
Замерев, я не сдвинулся с места и дал ей погладить себя. А потом вздрогнул, осознав, что не использовал презерватив.
Черт. Чувак, серьезно? Они же у тебя в бардачке.
Почему я об этом не подумал? Я всегда ими пользовался, за исключением пары случаев… опять же, с Фэллон. Но мы тогда были юными и глупыми.
– Я никогда ничего не говорила нашим родителям, – заговорила Фэллон, отрывая меня от мыслей и возвращая в реальность.
Родителям? Она решила вспомнить о них сейчас?
– Чего не говорила? – продолжая лежать у нее на груди, я поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– Они тебе соврали, – она провела рукой по моим волосам и подняла глаза к небу. – Я