ее охватила необъяснимая апатия. Не хотелось ни разговаривать, ни думать.
– Голову расшиб, – охотно пояснил он. – Хотел срезать через парк, уж не помню, куда несся… Нырнул в дырку в ограде – сто раз же там лазил! А тут не рассчитал и башкой о металлический штырь – бабах! Кровищи… И, главное, я так растерялся! Стою и не могу сообразить, что делать.
Очнувшись от нахлынувшего на нее безразличия, Кира содрогнулась:
– Ужас… И как же ты?
Антон едва заметно кивнул на старика:
– Вот такие друзья помогли. Они там в развалинах ресторана распивали… Не поверишь, у всех бомжей, оказывается, есть аптечки, им Красный Крест раздает или кто-то вроде него. Целой толпой кинулись меня спасать! И рану промыли и перебинтовали, чтоб я смог до травмпункта дотопать… Спасли, можно сказать. А ты говоришь – запах…
– Я не говорила! – возмутилась Кира и ужаснулась: «Неужели произнесла вслух?»
– У тебя на лице написано, – невозмутимо пояснил он. – В общем, уже здесь меня заштопали и бинтами заново так замотали, что мама, когда меня увидела, первое, что сказала: «Шариков…» Даже мама! Представляешь, как я выглядел?
«А про ногу ничего и не сказал… Это не связано с травмой? Или настолько серьезно, что не хочет рассказывать?»
Опустив глаза, чтобы не выдать любопытства, она осторожно спросила:
– А вы с Ларисой вдвоем живете?
– Почему? Еще бабушка с нами. Хочешь спросить, где мой рыжий папочка? Ушел в закат…
Она ахнула:
– Умер?
– Нет, живехонек. Удрал на Запад. Где-то в Германии сейчас вроде. Под немца косит. Они же бывают рыжими… Да ты не делай такие глаза, это сто лет назад было, еще в девяностые. Тогда все в Европу пытались просочиться. А теперь назад побежали. Многие наши немцы в Крыму строятся. Вон несколько деревень отгрохали.
– А там чем хуже?
– Угадай! У нас триста солнечных дней в году, а там – шестьдесят, что ли… Немцы же тоже люди.
Она подавилась смешком:
– Не сомневаюсь!
Оглянувшись, Антон состроил виноватое выражение:
– Очередь что-то не движется. Слушай, я выскочу ненадолго… Может, тебе принести чего-нибудь? Воды? Шоколадку?
– А ты куда? – забеспокоилась она.
– Да курить хочется…
– Ты куришь? – Это почему-то ее удивило.
– Никак не брошу, – признался он покаянно. – Мама мне мозг точит… У меня дед от рака легких умер, есть предпосылки.
– Да ну тебя! – Кира почувствовала, что испугалась всерьез. – Не надо думать о таком, а то притянешь еще…
Когда Антон вышел, несколько раз оглянувшись и помахав ей на пороге, грузная соседка прохрипела:
– Ишь, какой молоденький, а заботливый. Поди сыщи такого…
Кира не удержалась:
– А видно, что моложе?
– А как ты думаешь?
«А вот это обидно, – насупилась она. И спохватилась: – Да о чем я?! Кто мы друг другу?..»
Но слова проросли… Да так стремительно, что пока Антона не было, Кира покрылась