событию.
12 мая Церковь отметила Праздник Святой Животворящей Троицы. С утра Николай II и Александра Феодоровна присутствовали на торжественном богослужении, а потом в который раз отправились в Кремль, где в Оружейной палате произошло освящение Государственного знамени, установленного затем в Тронном зале. Знамя было выполнено из золотой ткани, но не росписью, а шитьём и представляло собой большое золотое полотнище, на котором был изображён Государственный герб, двуглавый орёл и гербы всех владений Российской империи{781}. Вверху древка крепилась бантом Андреевская лента, на которой золотом были начертаны слова: «С нами Бог!» После отслуженного молебна Царская Чета вернулась в Нескучный дворец.
Накануне коронации, 13 мая, Государь с Государыней переехали в Кремль, в котором пробыли до конца коронационных торжеств. Утром того же дня Императорские регалии были перенесены из Оружейной палаты в Андреевский зал Большого Кремлёвского дворца. В 19 час. вся Царская Семья была на всенощной в домовой кремлёвской церкви, известной как «Спас за золотой решёткой». В ходе службы Император Николай II исповедовался. «Да поможет нам милосердный Господь Бог, – записал он в этот день в своём дневнике, – да подкрепит Он нас завтра и да благословит на мирно-трудовую жизнь!!!!»{782}
Утром 14 мая в Успенский собор были внесены Императорские регалии, в 9 час. 15 мин. в собор проследовала Вдовствующая Императрица, а в 10 час. утра началось шествие Императора Николая II и Императрицы Александры Феодоровны из залов Большого Кремлёвского дворца в Успенский собор. Княгиня М. С. Барятинская вспоминала: «На Императоре Николае был мундир самого старого Гвардейского полка – Преображенского, а Императрица была одета в белое русское платье, обшитое жемчугом. Так как они еще не были коронованы, перед ними не несли никаких символов власти. Императрица была исключительно красива, но все заметили, насколько смущенной и нервной она выглядела. Глаза Императора были яркими и светлыми, как будто он смотрел в будущее с надеждой и уверенностью»{783}.
Как вспоминал камердинер А. А. Волков: «Мундир и подошвы сапог Государя имели заранее сделанные отверстия, через которые было совершено таинство миропомазания. Переодевшись, Государь велел убрать мундир и сапоги, которые должны были храниться как святыня и в качестве исторической реликвии»{784}.
Платье Императрицы из серебряной парчи поражало своей красотой и особым древним узором, который вышили монахини Иоанновского монастыря. Когда Царская Чета появилась на Красном Крыльце, громовое «ура!» прокатилось над площадью. Государь и Государыня кланялись народу. Когда Царь и Царица подошли к паперти собора, крики смолкли, и воцарилась гробовая благоговейная тишина.
Встречавший Царя на паперти собора митрополит Московский Сергий (Ляпидевский) обратился к нему со словом: «Благочестивейший Государь! Настоящее Твое шествие, соединённое