арых сказках.
Вдали, за каменной насыпью, тускло краснел плавучий маяк в виде корабля, зажигавшийся, чтобы заманить на скалы суда из других королевств.
Его привели сюда на казнь.
Расстояние до маяка казалось непреодолимым, пляж – бесконечным.
Она задыхалась. Ветер сбивал с ног, сердце колотилось, израненные ступни саднили, предательски наваливалась усталость. Вот она, желанная человеческая участь!
И все-таки она ни о чем не жалела.
Она хотела быть такой же, как он. Хотела быть с ним.
Наступила ли полночь? Она попыталась определить час по цвету неба. Феи всегда приходят вовремя. Но это больше не про нее.
Наконец она добралась до первых скал. Луна уже опускалась в море. Свет маяка, казалось, стал ярче, камни под ногами – теплее. Теперь совсем близко. Она перепрыгивала со скалы на скалу. Маленькое белое пятнышко на черном базальте.
Свет маяка для кораблей – надежда. Она тоже надеялась. И тоже потерпела крушение.
Его глаза оставались широко открытыми. Ему было, как и ей, пятнадцать или шестнадцать. Он лежал на палубе. Совсем один.
Она рухнула на холодное тело.
– Любовь моя…
Всхлипывала на каждом вдохе. Сжимала его голову, всё еще надеясь увидеть свет в этих глазах. Сердце билось за двоих. Билось и разбивалось. Корабль качался на волнах, но никуда не плыл.
– Любовь моя…
Цеплялась за его плечи. Прятала лицо в волосах. Шептала, уткнувшись в шею. Умоляла, упрекала, оплакивала.
Наконец умолкла.
В топке маяка, видимо, сожгли кедр. Запах ладана, перекрывавший все прочие, напомнил ей, что и она теперь смертна.
Она с трудом приоткрыла заплаканные глаза. Среди скал двигалось пятно фонаря. Кто-то шел в их сторону. Оторвавшись от мертвого возлюбленного, она укрылась в тени.
Прошло несколько минут. Она беззвучно плакала, сцепив руки. Человек с фонарем приближался.
Медленно, лениво он ступал по извилистой тропинке среди дубовых стволов, похожих на колонны. Он был уже немолод. За собой он тащил пустые носилки, на которых перевозят покойников.
Она смотрела на него из тьмы. Это – палач? Он вернулся, чтобы избавиться от тела?
Человек нагнулся над мертвым и пробормотал:
– Тебе не будет страшно. Я отнесу тебя в ущелье.
Бесшумно выскочив из тени, она сбила его с ног, с быстротой молнии выхватила у него из-за пояса топорик и занесла над головой, готовая расколоть ее, как орех. Растянувшийся на палубе человек с ужасом таращился то на нее, то на сверкавшее перед глазами лезвие.
– Ты убил его, – произнесла она.
Он ничего не ответил, пытаясь угадать, кем была эта легкая, как пух, дикарка, чьи острые колени пригвоздили его к полу.
– Я не убивал, – простонал он наконец.
– Кто?
Ветер гнал в их сторону светлячков, избежавших огня.
– Никто.
Топор угрожающе дрогнул.
– Тааж.
Она замерла.
– Тааж приказал… привести сюда и убить…
– Где он?
– На своих болотах.
– Значит, Тааж убил его.
– Нет! Никто! Клянусь, его никто не убивал!
Она сжала топор и зажмурилась, чтобы не видеть, как хлынет кровь.
– Когда я сделаю свою работу, Тааж убьет меня…
– Какую еще работу?
– Я должен спрятать тело в ущелье… Но я знаю! Я один знаю: он не делал этого! Тааж не хотел убивать сына короля!
– Тааж убивает, как дышит. Я знаю его.
– Но его страшат души королей.
– Кто убил? – устало повторила она.
– Я не могу сказать! – заплакал он. – Но ты не убьешь меня! Иначе никогда ничего не узнаешь!
Она медленно опустила топор и закрыла глаза. Да, это так. Теперь до конца дней ее будет мучить эта загадка.
– Кем вам приходится юный принц? – осторожно спросил незнакомец.
Она молчала. Ей вдруг вспомнилось, как холодным утром он выходил из озера, над которым висел туман, и от его тела шел пар.
– В этом теле его больше нет.
Он вздрогнула и уставилась на говорившего. Ей послышалось?
– Он жив. Его изгнали.
– Где он?! Куда?!
– Он там, откуда не возвращаются. Тааж отправил его в ссылку, чтобы не пришлось убивать.
– Да куда же! Отвечай!
Она опять схватилась за топор.
– Тааж сказал, ни одна дорога не приведет его обратно. Только волшебство могло бы ему помочь…
От последних слов у нее перехватило дыхание. Выходит, она потеряла всё: и любовь, и магию.
Бывшая фея склонилась над принцем. Погладила