входит в моду, даже несмотря на то, что такие вещи наверняка будут стоить дороже. Для нее это было четкой позицией: изготавливать честно, достойно и гуманно. Когда она еще только начинала работать, ей трижды довелось побывать в Китае, и она поклялась никогда больше не видеть пригороды Шэньчжэня или Гуанчжоу, больше не добавлять аммиака в каналы Шаосина. А также не хотела эксплуатировать девочек в Бангладеш или Болгарии, работниц, которым платят еще меньше, чем в Китае, готовых работать по триста часов в месяц. Она не хотела рисовать платье, зная, что пятнадцатилетние подростки будут рисковать своей жизнью, чтобы придать ему форму. С точки зрения нравственности для Авроры это было неприемлемо.
Ей никак не удавалось выйти из своего кабинета, она не хотела вновь встречаться с Фабианом. Из коридоров (сейчас он точно был там) доносился его голос, почти веселый, словно эта катастрофа его забавляла. Но совсем невыносимо стало, когда она услышала его смех этажом ниже, в ателье. Он смеялся среди ее сотрудниц, можно было подумать, что все эти месяцы он только и ждал, чтобы она облажалась, и смеялся теперь. Он только что подловил ее на глазах у всех, а она, ни о чем не подозревая, угодила в его западню. Он ведь месяцами ждал, надеясь, что она допустит серьезный промах, и на этот раз он, по крайней мере, получил нечто конкретное, на этот раз у него развязаны руки, чтобы подготовить свой удар. Он готов вышвырнуть ее отсюда, обвинив в некомпетентности или профессиональной ошибке, чтобы заполучить полный контроль над компанией и вести ее туда, куда захочет… Она больше не могла слышать этот смех, так что вышла из кабинета и спустилась вниз.
– Слушай, – бросила она Фабиану, – неужели тебя так забавляет подставлять меня? Ведь ты же знал это с пятницы, они тебе позвонили, и ты с пятницы знал, что есть прокол, так во что ты играешь, давай, скажи это, потому что сейчас все здесь, скажи, какую подлость ты задумал, хочешь избавиться от нас всех?..
Фабиан попятился, неприятно удивленный тем, что видит ее в таком состоянии, однако взял себя в руки и, приняв непринужденный вид, широким жестом призвал всех в свидетели:
– Как видите, ваша начальница просто образец хладнокровия!
Он ею манипулировал. На этот раз она была в этом уверена, он нарочно подстроил, чтобы все были здесь, когда позвонят с завода, она даже подумала: а может, он умышленно изменил характеристики изделия, чтобы случилась катастрофа? Она не могла в это поверить, но думала об этом. После того эпизода с револьверами в Турции ее уже ничто не удивляло. В тот день Фабиан чувствовал себя перед ней таким жалким, таким униженным, что наверняка только об одном и мечтал – взять реванш. Все это было невыносимо. Она поднялась в кабинет забрать свои вещи и ушла, решила отправиться домой, а поскольку мимо проезжало такси, она прыгнула в него – пускай поездка займет в три раза больше времени, чем на метро, но сегодня ей необходимо было спокойно посидеть, ничего не решать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст