если б не папа, самое время достать бутылку вина и… Но нет, рисковать не будем, подождём. А пока совсем не стемнело, неплохо бы развести костерок. С костерком оно веселее.
Ксюша согласилась, что костер – это очень хорошо и приняла деятельное участие в сборе топлива. В качестве розжига я использовал пару листков из блокнота, который всегда ношу с собой – фиксировать неожиданные писательские мысли, – и очень скоро костер начал жить своей особой жизнью. Костры – они живые. Стоит достаточно долго понаблюдать за ними, чтобы это понять.
– Ага. И писатель здесь. Хорошо.
Я обернулся.
Отец Ксюши стоял в двух шагах и, как мне показалось, улыбался. Надо же, совершенно неслышно подошел.
– Меня зовут Дима, – сообщил я. – Можно Митя.
– А меня – Иван. Иван Сергеевич.
– Как Тургенева.
– Что? Ну да, наверное. Никогда Тургенев мне не нравился. Я Шолохова люблю. Вот это – литература.
Он сбросил с плеч рюкзак и уселся рядом на песок.
– Самое время перекусить, как считаете? Ночь коротка, а на рассвете времени позавтракать не будет.
– Почему? – спросил я.
– Сам поймешь. Если, конечно, увидишь.
– Он увидит, – сказала Ксюша. – И всё остальное тоже. Я знаю.
– Думаешь? – отец коротко глянул на дочь.
– Уверена, – ответный взгляд.
– Да что увижу-то? – не выдержал я. – Призраков? Вы можете толком рассказать?
Они снова переглянулись.
– Ты, Митя, не обижайся, – сказал Иван Сергеевич, доставая из рюкзака еду и раскладывая ее на взявшейся оттуда же газете. – Если мы расскажем, ты не поверишь. Так что тебе решать. Хочешь – оставайся и жди с нами. Хочешь – иди ночевать в гостиницу. Ты ведь свободный человек?
– Надеюсь.
– Нет, так не пойдёт. Свободный или нет?
– Свободный.
– Вот и выбирай.
Надо ли говорить, что я остался?
Мне снилась война. Великая Отечественная. Будто сижу я в окопе где-то посреди степи, а прямо на меня с отвратительным воем пикирует знаменитый немецкий бомбардировщик Ю-87. Он же «юнкерс», он же «штукас» и он же «лаптёжник», прозванный так за неубирающиеся шасси, прикрытые обтекателями. А на обтекателях – сирены, называемые, понятно, иерихонскими трубами. Как же ещё. Дабы оказывать психологическое воздействие на противника. Ох, и воет же, зараза. И впрямь хоть беги. Но сирена-то ладно. Он же, гад, не просто так пикирует – вот-вот бомбу сбросит. А то и не одну. Точность бомбометания, между прочим, у него весьма приличная. За это немцы и ценили… На фиг, пора просыпаться.
Я открыл глаза.
Прямо на меня с отвратительным воем пикировал знаменитый немецкий бомбардировщик Ю-87.
Опа. Сон во сне. Да ещё один и тот же. Матрёшка, ё. Так бывает? Значит, бывает. Одну минуту. А где степь и окопы?
От Ю-87 отделились две чёрные точки и понеслись к земле. Бомбы! Самолёт, продолжая завывать, начал выход из пике.
Твою мать!!
Единственное,