паренька сухими листьями. Черной молнией птица метнулась к вершинам деревьев и пропала.
Патрик тихо перекрестился, вытащил из-под одежды на груди нательный крестик на тонкой цепочке и поцеловал распятие. Губы беззвучно зашептали молитву: «Отче наш, иже еси на небеси…»
Патрик Брюкнер был чернокожим, сыном француза-алжирца и русской. Ему исполнилось только десять лет. И в вечернем парке в ноябрьский холод он прятался потому, что пытался пройти обряд инициации, чтобы быть принятым в Клуб. Отсиживание в парке всю ночь было второй ступенькой в обряде. Первую Патрик преодолел пару часов назад.
Клуб был странным, но популярным объединением среди мальчишек. Возникший стихийно, он стал неотъемлемой частью подросткового образа мышления и повседневного существования. Взрослые, как слышал Патрик, называли их Клуб «малевичами», но что могло означать это слово, мальчик не знал. Он только понимал, что это как-то связано с их деятельностью. Тем, чем они занимались на улицах. Сами же ребята часто называли себя Новые Дикари или просто Дикари. Кому как не Дикарям свойственно совершать нелепые выходки, не вяжущиеся с привычным образом поведения, а затем пытаться это отразить в наскальных рисунках. За неимением скал в пределах Петербурга, ребята использовали любую пустую поверхность, которая подворачивалась им под руку.
Патрик же просто любил рисовать. Он делал это каждую свободную минутку, что появлялась, когда заканчивались уроки. Он рисовал карандашами и мелками, красками и из распылителя. Гелевыми ручками и электронным пером в школьных тетрадях, чьи поля украшали причудливые вязи, в которых можно было угадать готических грифонов, русалок, мышей, увенчанных коронами, и мудрых старцев с курчавыми бородами.
В Клуб Патрик попросился по нескольким причинам. Во-первых, потому что не хотел выделяться из общей массы ребят, которые бредили Клубом, во-вторых, потому что любил рисовать и романтика создавать картинки на стенах из баллончика его весьма привлекала, и, в-третьих, потому что его достали учителя и хотелось сделать хоть что-нибудь, что бы они, узнав о его причастности к этому делу, явно не одобрили бы.
Максим Кривошеев был старше Патрика на два года и был главным в их школьном Клубе. Все звали его Кривой за фамилию. Когда так его звали ровесники или ребята постарше, Кривошеев не обижался, но когда это ему говорил кто-то из малышни, он без разговоров давал по уху. После чего, если малец не понимал, продолжал воспитание, добавляя еще пару оплеух.
Кривошеев подходил к приему в Клуб новых рекрутов разборчиво. Каждому он предлагал вступительное испытание, исходя из индивидуальных особенностей новобранца. Но первым пунктом обязательно следовал рисунок. Выбиралось место в городе – оно присматривалось заранее. У Кривошеева была карта, на которой крестиками отмечались подходящие площадки для нанесения наскальной живописи. Патрику тоже нашли место, определили время. Сюжет картины, которую он должен был оставить после себя, Патрик мог избрать сам. Только баллончик с краской ему передал Кривой. И сказал, что эту краску ни один робот свести не